Тем временем Йодль, ставший начальником штаба на всех остальных театрах войны, не советовал ввязываться в серьезную авантюру на Восточном фронте. Он считал, что, когда союзники угрожают высадкой в Средиземноморье, подкрепления и резервы требуются в Италии и на Балканах.
Но Цейтцлера не интересовали эти далекие для него проблемы. Ему было неприятно осознавать, что он, как верховный командующий сухопутными силами, не оказывает на них никакого влияния. Он настаивал на скорейшем осуществлении «своего» наступления и жаловался Гитлеру на Йодля, который якобы выходил за пределы своей компетенции. Впервые выяснилось, что так называемое «управление оперативного штаба» под командованием Йодля утратило свою роль в качестве общего совещательного органа и стало выполнять функции второстепенного штаба на всех театрах войны, кроме восточного. Фактически с тех пор Гитлер сам принимал окончательные решения по поводу всех стратегических операций.
В конце концов фюрер не слишком охотно согласился на наступательную операцию под Курском, которая обернулась ужасными потерями. Похоже, он с самого начала не верил в успех: возможно, свое согласие он дал только потому, что не желал проводить широкомасштабное отступление по всему Восточному фронту, поскольку это в корне противоречило его принципам. И тогда, и позже он любил повторять: «Генералы хотят выполнять операции; на их языке это означает „отступать“. По тем же причинам он несколько раз запрещал сооружать и усиливать оборонительные укрепления в тылу».
После курского наступления
Когда последнее наступление немцев было остановлено, русские перешли в контрнаступление. Теперь они обладали достаточными ресурсами, чтобы развить импульс, а немцы в результате авантюры потеряли силы, которые могли бы сосредоточить для отпора и организации длительной обороны. Почти все мобильные резервы были исчерпаны. Поэтому осень и зиму наступление русских развивалось достаточно быстро, а периодические остановки были вызваны не контрударами немцев, а ожиданием подвоза припасов. Южный фронт находился в постоянном движении.
Но на Северном фронте, где немцам позволили поддерживать оборону, атаки русских постоянно разбивались о хорошо организованное сопротивление. Об этом мне поведал Хейнрици, который в то время командовал 4-й армией в секторе от Рогачева до Орши на главной дороге Москва — Минск. Упомянув о том, что недавно перечитывал мои статьи об основных направлениях современной войны, он сказал: «Исходя из личного опыта, полностью согласен с вашими выводами относительно тактического превосходства обороны над атакой. Все зависит, как вы заметили, от соотношения пространства и силы. Думаю, вам будет интересно услышать ряд примеров из моего опыта.
После эвакуации Смоленска русские выдвинулись вперед и были остановлены километрах в двадцати от Орши частями 4-й армии, поспешно оборудовавшей для себя оборонительную позицию, состоявшую только из одной линии траншей. Той осенью нам пришлось выдержать несколько сильных ударов русских, начиная с октября и заканчивая декабрем. Всего было пять наступательных операций. В моей армии было десять дивизий, которые должны были удерживать фронт шириной 150 километров по прямой, но из-за неровностей он растянулся примерно на 200 километров. Резервов у 4-й армии не было, к тому же она была ослаблена из-за понесенных потерь, но артиллерия осталась невредимой, а это весьма ценное средство.
Главной целью русских была Орша, крупный железнодорожный узел, позволявший отрезать железнодорожное сообщение между Ленинградом и Киевом. Для этого они сосредоточили свои силы на участке фронта шириной 20 километров по обеим сторонам автомобильной дороги. Во время первого наступления они использовали 20–22 дивизии, во время второго — 30, а в каждом из последующих трех — около 36 дивизий. Некоторые из них принимали участие в боях повторно, но большинство были свежими.
Для отпора я использовал три с половиной дивизии, удерживавших участок фронта шириной 20 километров, на котором, собственно, и велось наступление, а шесть с половиной дивизий удерживали другие участки. Каждая атака была остановлена. Эти пять боев велись на протяжении пяти-шести дней, кризис обычно наступал на третьи-четвертые сутки, после чего атака затухала. Русские не пытались задействовать крупные танковые силы, поскольку прорванные участки нашей обороны не были достаточно велики. Атаки поддерживало до пятидесяти танков пехоты, но им также не удавалось прорваться.