Такой шаг означал полный провал попытки военных кругов сохранить контроль над стратегическими вопросами и военной политикой. Теперь генералы были вынуждены действовать под диктовку «богемского ефрейтора», и их собственное влияние было ограничено только советами или протестами. От недовольных исполнителей хорошей работы ожидать не приходится.
Этот переход описал мне Дитмар в одной из наших бесед. «Польская, западная и балканская кампании, а также первая стадия русской кампании, проходили под руководством ОКХ, с относительно небольшим вмешательством ОКВ. Впервые Гитлер попытался непосредственно руководить операцией в ходе сражения под Киевом. Он обосновывал это тем, что русскую кампанию необходимо завершить до наступления зимы. С тех пор ОКХ постепенно отступало на задний план перед ОКВ, за которым стоял сам Гитлер».
Дитмар подчеркнул и влияние другого важного перехода: «Гитлер решил, что сферу ответственности ОКХ следует ограничить русским фронтом и что ОКВ должно осуществлять исключительное руководство на всех других театрах военных действий. В результате ОКХ не могло воспринимать войну как единое целое, и такая ограниченная перспектива ослабила возможности командования предупреждать стратегические ошибки. Разделение сфер и интересов между ОКВ и ОКХ значительно ослабило эффективность планирования.
Я многое слышал об этом от Гальдера. Он говорил, что Гитлер — это мистик, который был склонен нарушать правила стратегии, если даже и не пренебрегал ими.
Гитлер верил, и проповедовал эти свои убеждения, что знания и логика ничего не значат, а несокрушимая воля к победе и неуклонное следование поставленной цели значат все. Рациональные соображения о времени и пространстве, а также сопоставление своих сил и сил противника, уступили место мистическим домыслам. О свободе действий уже не было и речи. Даже самое высшее командование находилось под неусыпным надзором».
С другой стороны, некоторые из наиболее выдающихся молодых генералов считали, что их начальники допустили ошибки, особенно в период непосредственно перед войной. В частности, они критиковали Гальдера и Браухича. Этим генералам казалось, что Гальдер и Браухич были недостаточно жесткими и не оказывали особого сопротивления фюреру, а следовательно, не выполняли своих задач. Как выразился один из них: «Это верно, что большинство немецких офицеров были просто техническими исполнителями. Это относится и к генеральному штабу, представителям которого в силу слишком быстрого разрастания вермахта недоставало надлежащего образования. Была создана „оперативная бюрократия“ во главе с самым главным оперативным бюрократом Гальдером. Такая система порождала слишком мало выдающихся личностей».
Система старого генерального штаба поощряла инициативность внутри корпорации, а также позволяла своим представителям иметь широкий кругозор. По иронии судьбы западные державы, запретившие Германии иметь генеральный штаб в 1919 году с целью предотвратить очередную войну, сломали ту самую систему, которая более эффективно сопротивлялась бы вождю вроде Гитлера, нежели чисто технический и политически недальновидный орган, пришедший ей на смену.
Глава V
Творец ранней победы Гудериан
Завоевания Гитлера первых лет войны пусть и ненадолго, но радикальным образом перекроили карту Европы, а их последствия оказали влияние на ход мировой истории. Между тем за ними стоял не столько сам фюрер, сколько Гудериан, поскольку именно он был тем человеком, который создал немецкие бронетанковые войска, осознал весь их потенциал для глубокого стратегического проникновения на территорию противника и подготовил их для выполнения соответствующих задач. Более того, вопреки многим историческим закономерностям, создатель был заодно и весьма умелым исполнителем, ибо осуществил прорыв под Седаном и возглавил наступление к Ла-Маншу и швейцарской границе, приведшие к падению Франции.
Маловероятно, чтобы такие судьбоносные удары были нанесены без Гудериана. Гитлер, несомненно, признавал значение новой военной техники, но не был знаком с ней настолько тесно, как Гудериан. Более того, ни немецкий генеральный штаб, ни отдельные высокопоставленные генералы не осознавали ее революционных возможностей.
В предвоенные годы генеральный штаб уделял больше внимания усилению армии традиционными средствами, в ущерб бронетехнике и способам ее развертывания. Гудериану приходилось бороться с вышестоящими инстанциями, преодолевая сопротивление, хотя и не такое продолжительное, с каким его коллеги встречались в Великобритании. Когда он выдвинул идею, что такие быстрые силы должны использоваться для осуществления дальних стратегических ударов (то есть двигаться впереди основной массы), старшие генералы высказывали серьезные сомнения. Подобно представителям старшего поколения генералов Великобритании и Франции они в первую очередь обращали внимание на опасности, а не на потенциальные возможности подобных ударов.