И потому, когда вдруг выяснилось, что «Лебедь» ранен смертельно и никакие меры не могут его спасти, Рябову стало вдруг легче…
Оказалось, что его траулер получил еще одну пробоину, в районе грузового трюма, сразу за машинным отделением. Обломок айсберга, пробивший борт, застрял в дыре и закупорил ее. Это счастливое обстоятельство отдалило гибель судна, но предотвратить ее совсем не сумело. Когда «Рязань» принялась осушать затопленную машину, нарушилось равновесие судна, ледяной обломок освободился и всплыл по левому борту, открыв воде путь в трюм.
Рябов приказал команде оставить траулер.
Он толково распоряжался спасательной операцией, принял все меры к тому, чтоб не погубить больше ни единого человека, позаботился о передаче на «Рязань» судовых документов и небольшого количества иностранной валюты, находившейся в кассе. Рябов успел занести в судовой журнал подробные причины катастрофы, не забыл присовокупить, что вся вина за аварию лежит на нем, капитане, что его помощники и вся команда проявили во время борьбы за спасение судна настоящую выдержку и высокое мужество, расписался, проставил координаты и дату.
Мелькнула у Рябова мысль написать записку жене. Но кривая усмешка тронула его губы, и капитан подумал: «А какой жене? Писать же обеим — времени нет».
И тут же заставил себя забыть обо всем, что осталось на берегу.
Когда Рябов убедился, что весь экипаж покинул судно, он встал у открытого окна рубки так, чтоб не видеть лежащую поодаль в дрейфе «Рязань» и впал в особого рода состояние, когда он был еще жив, но ничто больше не задевало, не трогало его чувств.
Рябов не замечал даже, что в рулевой рубке «Лебедя» он остался вовсе не один. Позади него и в стороне, опершись о шкаф с сигнальными флагами, стоял дублер капитана Станислав Решевский.
Он сразу понял намерение Рябова и счел своим долгом разделить его судьбу.
А на «Рязани» размещали спасенных с «Лебедя» рыбаков.
— Вам что? — спросил Волков устало, только сейчас заметив стоящего перед ним навытяжку рябовского старпома.
— Сосчитал их, — сказал старпом. — Девяносто шесть…
Волков молчал, пытаясь понять, что говорит ему этот человек в морской парадной форме с тремя золотыми полосками на рукаве, в белой рубашке с черным галстуком, и только отутюженные брюки были заправлены в яловые сапоги.
«Успел переодеться, — подумал Волков, — на всякий случай… Толковый, видать, моряк».
Вслух он сказал:
— О чем вы толкуете, старпом? Повторите.
— Я пересчитал всех членов экипажа, доставленных сюда с «Лебедя». Всего девяносто шесть человек, товарищ капитан.
— А сколько надо?
— По судовой роли числится на «Лебеде» сто один. Троих мы потеряли сразу… Остальные здесь, товарищ капитан.
— Как «здесь»? Вы не в ладах с арифметикой, старпом. Вместе с погибшими девяносто девять. Не хватает двух человек. Кто они?
— Капитаны, — сказал старпом. — Оба остались на «Лебеде».
Волков понял. Так… Рябов принял решение. Что ж, это его капитанское право. Именно право.
«Это не долг, — подумал Волков, — Рябов не обязан так поступать. В законе утверждается лишь одно: капитан оставляет судно последним. А если не оставляет? Кто может осудить его за это… Капитана может понять лишь другой капитан. Но и мне не дано осудить Рябова».
…В древности Анахарсис Скифский утверждал, что «…и одинаковые специалисты не в состоянии оценить друг друга». Или как там говорится в книге Секста Эмпирика «Против логиков»? «Если один из них судит другого, то одно и то же окажется и судящим и судимым, достоверным и недостоверным… Однако одно и то же не может быть и судящим и судимым, и достоверным и недостоверным…» Воистину это так. Но что истинно и что ложно?
«Никакой скептик не подскажет мне сейчас ответ, — подумал Волков. — Я убежден лишь в одном: Рябов осуществляет капитанское право. И никто не должен мешать ему. Погоди, погоди… Что же смущает тогда меня? Стас! Да-да, Стас остался на «Лебеде»… А вот это уж лишнее. На это права у Стаса нет. И если допущу, если оставлю все так, то осужу себя сам за неоказание помощи потерпевшему бедствие… Да, я помешаю сейчас ему так красиво умереть на моих глазах. Это право Рябова, а не его дублера Решевского!»
Волков повернулся к старпому «Лебедя» и пристально посмотрел на него.
— В состоянии вы сделать еще один рейс на шлюпке?
— Туда?
— Да, туда. Впрочем, я могу послать и своего штурмана.