Вот так и началась трудовая юность Светланы.
В училище обучались сироты и дети фронтовиков, и были в этой команде только одни девушки.
Все-таки Иван Федорович был мудрым человеком, и эта специальность, ох, как пригодилась Светлане, когда остались они с матерью одни.
Уйдя на пенсию, Иван Федорович неожиданно для себя возглавил общество селекционеров. На небольшом клочке земли около дома он занимался прививками, выращивал какие-то диковинные груши. Всего два дерева ранеток приносили такой обильный урожай, что его ведрами раздавали соседям и друзьям.
В семье оставались двое младших – Владимир, готовящийся уйти в армию, и малолетка Светлана, над которой он вечно подшучивал. Однажды зимой он принес с мороза топор, покрытый инеем, и уговорил ее лизнуть его поверхность, красноречиво рассказывая, какая сладость ее ожидает. Света взяла в руки топор, лизнула его, язык, естественно, прилип. С вытаращенными глазами она забежала в комнату, где мать заставила ее постоять около печки.
Язык отлип, но было очень больно.
– Ну что ты за человек, – выговаривала Володьке мать. – Над кем измываешься, негодник, – в очередной раз выговаривала она ему, охаживая полотенцем по спине.
Тот только хохотал:
– Она же сама лизнула.
Доставалось полотенцем и Светлане. Общий двор на несколько одноэтажных домишек. Конечно, не обходилось без ссор и детских разборок. Мать запрещала Светлане ругаться. А когда та, спрятавшись за колодцем и услышав что-нибудь обидное в свой адрес, пыталась в ответ прокричать не менее обидное, получала от матери полотенцем по спине.
В обязанности Светланы входила побудка Володьки по утрам. Он был еще тем любителем поспать. Приспособившись, она раздобыла длинный прут и, приоткрыв дверь, стаскивала со спящего одеяло. В ответ летели не только неприятные слова, а и все, что попадало под руки, в первую очередь обувь.
Зато Светлане летним утром было раздолье на участке – она успевала подъесть всю поспевшую ягоду. Володьке оставалось только ругаться, а она показывала ему розовый язычок:
– Что, съел? Не надо так долго спать!
После ухода Володьки в армию стало скучновато, зато какие хорошие письма он ей писал!
Быстро пролетели три года. Владимир отслужил положенный срок в Порт-Артуре, а, вернувшись, не узнал в заневестившейся сестре ту девочку-подростка, которая провожала его в армию.
Как и всякая девушка, Светлана хотела хорошо выглядеть и приобретала на мизерные средства из своей стипендии необходимые предметы косметики.
Иван Федорович терпеть этого не мог. Он и старших-то дочерей ругал за применение губной помады и прочего, а тут вообще свирепел, выбрасывал в помойное ведро и губную помаду, и тушь, и всякие «подводки».
– Ну, мать, такого черта у нас еще не было – говаривал он Ксении Ивановне. – Дрова пилить и уголь в сарай таскать не пойдет, пока губы не намажет.
Та только отмахивалась.
Светлана помалкивала, покупала со следующей стипендии все необходимое, что подешевле. Конечно, она старалась спрятать приобретенное подальше, чтобы оно не попалось под карающую руку отца.
Ей было смешно, когда, возвращаясь с танцев, она видела в освещенном окне, как отец в белых кальсонах и рубашке выглядывает во двор, а увидев, что она возвращается, делал вид, что давно уже спит.
Неожиданно к ним в гости без всякого предупреждения заявился Вячеслав Ксаверьевич, муж Лели. К тому времени он был уже главным оператором «Ленфильма» и прибыл на Дальний Восток с коллегами для съемок фильма «Дикая собака Динго».
От того визита у Светланы остались прекрасно выполненные фотографии и воспоминания о том, как Вячеслав Ксаверьевич уговаривал ее поехать в Ленинград, ведь у Лели там нет никого родных…
Уговаривал он и Владимира, особенно после того, как прослушал, как тот виртуозно играет на кларнете и баяне. Владимир только отмахивался.
После отъезда Вячеслава Ксаверьевича мать с отцом долго совещались, какую бы посылку отправить Леле, да и Александре заодно. Решили послать им кедровых орех. Но в чем? И тут подсказала Светлана. У нее от детских игр остались две здоровенные куклы – «голенькие» розовые пупсы. Она и предложила наполнить их орехами. Так и сделали.
Внутренности пупсов заполнили орехами, обложили куклы ватой, зашили в мешки, и… посылки ушли в Ртищево и Ленинград, как напоминание о детских годах Александры и Лели…