Вещи через Огове переправляем на правый берег на пироге, а сами идем по мосту, сплетенному из лиан. Он раскачивается в разные стороны. Многие испытывали страх, боясь оказаться в реке с крокодилами и бегемотами. Я увидел, как переходил через мост местный житель. Прежде чем ступить на него, он молился богу, вероятно, затем, чтобы благополучно добраться до противоположного берега.
Идя по мосту, я не испытывал страха. Мне вспомнились памирские овринги, по сравнению с которыми этот мост показался детской забавой. Даже сейчас, по прошествии многих лет, при воспоминании о них по коже пробегает неприятный холодок и появляется дрожь в ногах. Мне пришлось побывать на оврингах Ванча, Язгулема и Бартанга. Особенно они страшны на Бартанге. Существует даже поговорка: «Кто на Бартанге нс бывал, тот Памира не видал». Овринги надо не только увидеть, их надо ощутить. Представьте себе бурлящий поток в скалистых, почти отвесных берегах… И вот высоко-высоко над потоком в скале змеится тропа. Она то круто спускается вниз, то почти вертикально поднимается вверх, то сменяется шаткими мостками из прутьев, а под ногами — бездна с кипящим потоком… Этнограф И. И. Зарубин так писал об оврингах: «…это — соединение в одном месте всех трудностей и опасностей пути, встречаемых обыкновенно порознь. Они (овринги. — В. Е.) отличаются друг от друга только различными сочетаниями и степенью этих трудностей. Приближающемуся к оврингу кажется, что дальше идти нет никакой возможности. Но после внимательного осмотра он находит впереди какой-нибудь выступ, на который можно перешагнуть, хотя с большим трудом; дальше виден какой-нибудь колышек, заменяющий ступеньку, колеблющаяся висячая лестница из прутьев, балкон, громадный утес, на который можно взобраться, прижимаясь к нему всем телом и едва-едва схватившись руками за верхний выступ… Вернуться назад нельзя: сзади идут другие, а разойтись немыслимо. Идущие впереди, более опытные, указывают, на какой выступ какую ногу нужно поставить и за какой камень держаться: если поставить ногу немного ближе, чем нужно, то при следующем шаге нельзя будет достать ногой до другого выступа. При этом все овринги расположены на очень большой высоте над рекой…»
Вскоре отряд собрался на правом берегу Огове. Обмениваемся приветствиями с шоферами (они будут ждать нашего возвращения) и трогаемся в путь, на север. Открытые, выжженные солнцем участки саванны перемежаются с лесом. По открытым местам идти трудно: солнце жжет немилосердно. Тяжестью наливаются шея, плечи, голова. Еще хорошо, что рельеф равнинный. Когда заходим в лес, испытываем настоящее блаженство. Он здесь не густой, шагаешь по нему, словно по парку в Сокольниках! Около деревень видны кофейные плантации.
Через несколько часов пути достигли заброшенного лагеря. Низкие травяные хижины с множеством гигантских пауков. Пришлось применить хлорамин, чтобы избавиться от неприятных соседей. Поставили еще несколько палаток, и жилищная проблема была решена.
Лагерь стоит на открытом месте. Нас это вполне устраивает, так как сумрак джунглей нам изрядно надоел. Днем жарковато, но вместе с ночью спускается приятная прохлада и спится хорошо. Вокруг лагеря торчат темно-серые термитники разной величины и формы. Чаще встречаются термитники грибообразной формы с одной, реже с двумя и еще реже с тремя шляпками до 1 м в поперечнике. Их высота не превышает 0,5 м. Другие термитники напоминают придорожные надолбы. Светло-серые конической формы до 1,5 м чем-то схожи с бивнями слонов; видны термитники-замки, состоящие из общего основания с несколькими башенками наверху. Вероятно, маленькие термитники построены из кусочков самой верхней, темной части почвы, покрупнее — из более глубоких горизонтов, имеющих светло-серую окраску. Термиты строят свои жилища, перерабатывают кусочки почвы челюстями и смачивают слюной, прочно их цементирующей. Поэтому стенки термитников крепки, как кирпич. В южной части Конго высота термитников-замков не более 2 м, в соседнем Заире — 8 м. В литературе встречаются сведения о наличии термитников 15-метровой высоты, с окружностью у основания 20–30 м. Человек рядом с таким термитником покажется лиллипутом. Да, крошечные слепые насекомые-строители совершают поистине чудеса, воздвигая такие громады.
Наряду с надземными в лесу попадаются воздушные термитники. Они располагаются на деревьях и имеют форму шара или сигары. С какой целью строят их насекомые? Оказывается, это временные жилища термитов, своеобразные дачи, в которые насекомые перекочевывают в период длительных тропических ливней. Все воздушные термитники соединяются с надземными ходами, проточенными внутри веток и стволов деревьев. Любопытная деталь: шляпка-зонтик у грибообразного термитника не служит жилищем, а выполняет роль крыши дома. Она защищает жилище — цилиндрическую ножку — от проникновения в него воды. Вероятно, одной шляпки-зонтика бывает мало, и насекомые строят гнездо с двумя и тремя крышами.
Термитники сооружаются из комочков земли и из древесины либо из их смеси. Теснота побуждает насекомых надстраивать жилище, но ведется эта работа внутри термитника. Никогда не приходилось видеть строителей снаружи.
Камнеподобная масса термитников в тропических странах нередко перемалывается и употребляется для удобрения полей. В Австралии есть племена, которые употребляют постройки термитов в пищу.
Преобразованная термитами почва становится лучше, плодороднее. Термиты поедают упавшие гнилые деревья, выполняя роль лесных санитаров. Но и вред от термитов велик: они разрушают дома, поедают деревянные железнодорожные шпалы, уничтожают плантации культурных растений, в частности эвкалиптов.
У нас новый проводник отряда — житель Занага, охотник и искатель алмазов — Лоран Эндому. Его порекомендовал нам сам супрефект Занага. Лоран, обрадованный оказанным ему доверием, с удовольствием показывал свои «владения», шагая впереди с ружьем за плечом. Расспрашивал, как надо искать, чтобы найти много алмазов. С товарищами он перерыл горы земли, а нашел всего два небольших алмаза. Когда из первой же канавы на ручье Нгуниунгу мы извлекли сразу пять алмазов, его восторгу не было конца. Лоран Эндому поверил нам как специалистам-алмазникам.
Очередной маршрут. Шедший по тропе Лоран внезапно отпрыгнул назад и закричал: «Змея, змея!» На тропе метрах в 5 от нас лежала змея. Она уже подняла голову. Лоран хотел прикончить ее мачете, но это было небезопасно, и я попросил его лучше застрелить змею.
— У меня мало патронов, и мне не хотелось бы тратить их на нее, — заметил Лоран.
Когда я пообещал ему вернуть патрон, он снял ружье и прицелился. Раздался выстрел, змея отлетела на 2 м в сторону и шлепнулась в воду. Один из рабочих достал ее палкой из воды и положил на тропу. Это была гадюка длиной сантиметров 80 и толщиной с детскую руку.
Мы уже четыре месяца провели в джунглях, а эта наша первая встреча со змеей напомнила мне про сыворотку «антигюрза», которая до сих пор покоилась в аптечке. Надо достать ее и носить с собой!
На другой стороне ручья на песчаном берегу мы увидели четкие отпечатки львиных лап…
Поднимаемся вверх по узкой долине реки Нгулянгали, притока Огове. Вдруг из-под наших ног выскакивает красная антилопа и в испуге бросается на левый, обрывистый берег. Но, запутавшись ногами в лианах, повисает. К ней стремительно подбегает топограф Гома Бернар. Антилопа падает ему под ноги, проскакивает между ними (в это время Бернар успевает стукнуть ее геологическим молотком) и со всех ног устремляется в лес. Шедший позади рабочий кинул вдогонку ей мачете, но промахнулся. Все были сильно возбуждены и разочарованы тем, что упустили так много мяса. Но конголезцы — народ веселый и жизнерадостный. Любят пошутить. Рабочие потом не раз вспоминали случай с антилопой. Один из них зажимал между ног другого, махал над ним геологическим молотком и кричал: «Гома Бернар, Гома Бернар». Когда на зов выходил Бернар, рабочий, изображавший антилопу, стремительно выскальзывал и бросался наутек. Все присутствовавшие дружно хохотали, в том числе и Бернар.