– Чего стоим, кого ждем?
Колодезный отнорок мы прошли уже давно, и ход в этом месте перестал вилять, превратившись в прямой коридор, просматриваемый метров на тридцать. Подняв фонарь, я осветил стоящего впереди колонны Шарафутдинова и спросил уже погромче:
– Шах, чего встали?
Одновременно с этим начал протискиваться к капитану, распихивая мужиков в стороны. Когда почти дошел до Марата, он, не глядя на меня, посветил за поворот тоннеля, сказав только одно слово:
– Мины.
Оба-на. Вот вам и старинные ходы. Так как тевтонские рыцари совершенно не шарили в минно-взрывном деле, то можно предположить, что эта закладка дело рук их непутевых потомков. И значит, этот ход не заброшен и фрицами не забыт, поэтому, возможно, выведет туда, куда нам надо. Я, правда, слабо представляю, куда именно нам надо, но в том, что это подземелье «действующее», сомнений уже не осталось.
Пока в голове крутились все эти мысли, я подошел вплотную и, глянув, куда падал луч фонаря, только присвистнул. Сразу за поворотом начиналась густая паутина растяжек. Несколько секунд проследив глазами за причудливо расходящимися в вертикальной плоскости проволочками, не смог удержаться от приглушенного мата. Нет, ну в самом деле, гадство – хуже не придумаешь. Ткнувшийся в спину Пучков выглянул у меня из-за плеча и, хмыкнув, уверенно констатировал:
– Это не снять. Это только тралить!
Знаток, блин! Как будто без него не видно! Но Шарафутдинов молчал, и у меня появилась надежда, что все может обойтись малой кровью. Осторожно пихнув гения саперного дела в бок, я спросил:
– Марат, что скажешь? Сможешь обезвредить?
Он, ничего не ответив, сначала сел, а потом вообще лег на землю, высвечивая что-то только ему понятное. Не желая мешать, я заткнулся, лихорадочно соображая – если тралить, то может рухнуть потолок, и на этом экспедиция закончится. Завал мы разобрать не сможем. А снимать подобные штуки смертельно опасно. С такими уже приходилось сталкиваться – там, в закладке, наверняка и электродетонатор, и нажимной, и натяжной…
Да все что угодно может быть. Причем вовсе даже не обязательно, что это стандартная мина. Может быть, просто мешок с гвоздями, в который запихнули заряд. И растяжки эти идут к разным детонаторам. Тут хрен угадаешь – какую срезать, а какую не просто трогать нельзя, но и смотреть не рекомендуется. И самое гадство, что большая часть из этих проволочек – ложные. Их можно спокойно снять и обойти остальные. Но как узнать, какие куда расходятся? М-да… Про подобное говорят – близок локоть, да не укусишь.
Шах наконец встал и я робко поинтересовался:
– Что, глухо совсем?
Марат, пожевав губами, ответил:
– Еще не знаю, но я, кажется, его логику понял. Здесь затейник типа нашего Макса поработал, и судя по всему… – Тут Шарафутдинов прервался и попробовал пойти обратно, но, наткнувшись на сгрудившихся пацанов, неожиданно вспылил и злым шепотом выдал: – А ну, на хрен все отсюда! Метров на сто по коридору отойти и там сидеть безвылазно!
Я тут же добавил:
– Исполнять приказ! Пучков, отойти до третьего поворота и там ждать! Быстро!
Пока народ откатывался назад, Шах молчал, и только когда все скрылись в темноте, ухмыльнулся:
– Вообще-то, Илья, к тебе это тоже относится.
Поправив автомат, я миролюбиво ответил на наглость напарника:
– Пойду, если ты за проход возьмешься. А сейчас мне просто интересно, что ты в коридоре искать собрался?
– Заряд. Тут недалеко, судя по всему, должен быть заряд, замаскированный в стене. Там, в растяжках, наверняка что-то маломощное, а если это тралить, то удобнее всего отсюда. – Шах остановился и, высвечивая стенку, кивнул: – Угу, а вот и он.
А потом, показывая на замазанный какой-то грязью участок стены, кирпичи из которого только что не выпадали сами, пояснил:
– По задумке фрицев, тот кто будет это снимать, из-за поворота, рассчитывая, что находится в укрытии, кидает «кошку» и тянет. А основной заряд – вот он, прямо над головой. И судя по всему… – Марат осторожно вынул один кирпич и заглянул в отверстие. – Да, судя по всему, тут килограммов восемь. Поэтому ход гарантированно завалит. И всех, кто в нем находится. Так что, командир, я сейчас всем этим займусь, а ты, от греха, иди к ребятам.
– Хочешь большой заряд снять?
– Я не псих. У него наверняка стоит элемент неизвлекаемости «на разгрузку». Так что максимум – детонатор сниму.
– Может, хоть фонарик тебе подержать, подсветить?
– Не надо. Я как закончу, вас позову.
– А ту, что за углом, все-таки тралить придется?
Если сейчас Марат скажет «да», то с мыслями поймать кого-нибудь из подземных жителей придется распрощаться. Услышав взрыв, они моментально смоются. Шансов на то, что мы здесь найдем людей, конечно, очень мало, но ведь они есть, и очень не хотелось бы эти шансы профукать. С другой стороны, приказывать Шарафутдинову снять практически неизвлекаемую мину я тоже не могу. Но мудрый Шах, у которого в голове наверняка были похожие мысли, успокоил:
– Я постараюсь сделать проход. Посижу, подумаю и сделаю. У меня и «прищепки» есть, так что все должно получиться.
После этих слов сапер, не обращая больше ни на что внимания, начал выкладывать перед собой зеркальце, целлулоидную линейку, складной немецкий нож, «крокодилы» с куском провода и прочие узкоспециализированные причиндалы. Глядя на приготовления, я еще раз предложил помощь, но опять получив отказ, потопал к мужикам.
Первые минут десять все сидели как на иголках, прислушиваясь и стараясь уловить хоть какой-то звук из коридора. Но там было тихо и, переведя дух, мы стали тихонько общаться между собой. Потом у меня начала мерзнуть мокрая нога, и я очередной раз уверился в правильности решения не ходить по затопленному коридору.
Пока ждали, я несколько раз порывался пойти посмотреть, как дела у Шарафутдинова, но постоянно сам себя останавливал.
А еще через час в темноте появился луч фонарика, и мы ломанулись навстречу идущему Марату. Я быстрым лосем доскакал до него первым и на выдохе выпалил:
– Ну как?
Напарник, глядя на мою физиономию, победно ухмыльнулся:
– Проход есть!
– Ну молоток, братан!
От избытка чувств я крепко прижал Марата к себе и только тут понял, что он весь взмокший. М-да… сложный ребус в этот раз парню достался. На пустом месте наш подрывник мокрым как мышь не станет. Только с этим надо что-то делать, а то еще через пятнадцать минут его начнет от холода трясти. Поэтому я молча начал сдирать с себя разгрузку и гимнастерку, чтобы отдать нательную рубаху Шаху. Тот, понимая правильность решения, даже брыкаться не стал и, переодевшись, пошел показывать нам сделанный проход.
Подойдя к обезвреженной ловушке, Шараф показал выстриженную в проволочной паутине дыру и пояснил:
– Вот тут, ползком вдоль стеночки, мы и пройдем. Не дыша, на цыпочках. И не дай бог вам что-нибудь зацепить. Все понятно?
Гек, присев перед лазом, сумрачно посмотрел на сапера и пробурчал:
– У меня на брюхе цыпочек нет. Что, пошире нельзя было сделать?
– Нельзя… Остальные растяжки я так и не разъяснил…
Дав легкий подзатыльник Пучкову, я прервал его причитания и, оценив размеры хода, скомандовал:
– Первым идет Шах. За ним я. Потом Змей и Даурен. Гек – замыкающий.
Пацаны только кивнули, а я, глядя, как Марат примеривается ползти, добавил:
– Шараф, ты как на ту сторону перейдешь, сразу глянь, нет ли там еще сюрпризов.
– Хорошо, командир. Конечно, вряд ли ход по всей длине заминирован, но я лучше сейчас постоянно впереди идти буду.
На том и порешили, после чего, просочившись без происшествий через сделанное отверстие, еще минут двадцать шли за Маратом, как гусята за гусыней, пока не дошли до этой развилки.
Тут уже я вылез вперед и, отодвинув сопящего Шарафутдинова в сторону, принялся оглядываться. Пользуясь заминкой, примолкший Леха, который ушиб колено и теперь хромал на обе ноги, опять начал бурчать, в этот раз на Искалиева:
– Все люди как люди – Беляева читают и Толстого. А этого «мудреца» к французской классике потянуло… Нарвемся сейчас на мину хитрую – даже хоронить не надо будет, и так уже под землей!
Я, наконец выбрав направление, повернулся к мужикам, сказав: