§ … {«Ты искушён, ты это понимаешь, / Но ты, мой друг, живи и не тужи, / Факт бытия лишь то, чем обладаешь, / Всё остальное грёзы лишь души» (из наставления Сатаны Адаму} … И действительно, всё, что ни делается – делается к лучше. Комбинат кондитерских изделий, куда его распределили по окончанию института, это вам не комбинат металлургический, где кроме железа и взять-то нечего <ушлый народ, правда, и в конверторном цехе найдёт, чем поживиться, и никакой ОБХСС его не остановит>. Другое дело, что в далёкие семидесятые годы, в годы его молодости, любая меркантильность ему претила. В рабочем кабинете на стену водружённый вымпел передовика социалистического соревнования был ему гораздо приятен, чем набитый нечистыми деньгами кошелёк. Хотя … хотя и он, увы, не всегда удерживался, малодушничал, кривил душой. Поддавался, всё ж таки, уговорам начальства и вписывал в отчёты иные, более благостные цифры, а потом … потом он получал за это не только вымпелы, но и денежные премии. «За активное участие в работе планово-экономического отдела и высокие личные достижения по итогам социалистического соревнования», – всякий раз формулировалось в приказе о его награждении, и всякий раз душа его этому не противилась. И от денег он всякий раз не отказывался. Тем более, что премиальные деньги всякий раз оказывались, как никогда, кстати. Ведь жизнь – она штука такая … весьма, шельма, затратная.
<… {Коль жизни смысл загадка, / То ищется отгадка, / И ищется в глубинах, / Своей души ложбинах. / Но как, порой, обманно / Смысл ищется спонтанно / Не там, где просветлело, / А там, где наболело.} … «Да-а, жизнь – она такая … она, в общем-то, и душу поэта с небес запросто сдёрнет, а что уж говорить об устремлениях людей, что натурой попроще. А чем выше витаешь, тем больнее падать. И чем быстрее ты это усвоишь, тем для здравия твоей же души это полезнее!» (Юрий О.Ш.)>
§ … {В глаголе «жить» есть множество значений, / От плотских радостей до высших увлечений, / И жизнь земная – то чреда сплетений / Из благ и зол, и наших предпочтений.} … Тем более, что в двадцать пять лет есть в жизни вещи куда более заманчивее, чем всеобъемлющая праведность. Та же греховная любовь, например. А уж если работаешь на кондитерской фабрике, где коллектив сплошь и рядом женский, то это, знаете ли, быть сродни самому Казанове. Уж кому такое воплощение не по нраву, так это лишь только камню гранитному. А наш герой гранитным не был. Да и время, к том ж, не дремлет. В пыль стирает время и гранитные скалы, и былые людские чувства. И его страсть к ненаглядной когда-то Татьяне истёрлась с годами на полное нет. Впрочем, девственности он лишился ещё в школьную пору. Вся та же Катька властной похотью его приголубила, когда остались они на дворовой скамейке поздним вечером наедине. И никак хулиганистый Сенька ему за это не отомстил. Сел к тому времени Сенька в тюрьму за разбой очень надолго. Впрочем, новых уединений с любвеобильной Катериной он и сам не искал. Так что мужские способности свои он начал проявлять по-настоящему лишь в институте. Но и распутным он не был тоже. Ни в институте, ни после. Шаловливой улыбкой ответить на озорной (равно, призывный) женский взгляд – это да, это можно, но не более того с теми, чей облик сердцу немил. А вот Клавдия, что из комбинатовской бухгалтерии, была его сердцу мила, и даже очень. Девушка и внешностью обладала приметной, и натуру имела ему почти родственную <«Комиссаржевская» (изд. «Молодая Гвардия», серия «ЖЗЛ», М.,1964) – её любимая книга, и нужны ли ещё хоть какие-нибудь комментарии!> Единственная досада – имя. Ну, что это за имя? – Клава. К счастью, всякое имя – свадьбе не помеха <и она, его с Клавдией свадьба, пела и плясала на славу>. К тому же, к имени: «Клавдия» прилагалось отчество: «Романовна». А зубопротезных дел мастера Романа Николаевича клиенты ценили, а как же иначе … а иначе, без должного почёта <и соответствующего подношения> золотых коронок на зубах не иметь им сроду.
§ … {С годами лучше остеречь / От неудачного расклада / Свои мечты, к чему бравада, / Силёнки лучше приберечь, / Ведь жизнь не танцы, до упада.}… А вот и первенец народился. Антошка, премилый малыш. А с ним народились и новые заботы. И здесь уже не до высоких материй, юношеские мечты о всемирном счастье – это лишь грёзы, а семейная жизнь всегда конкретика: пелёнки и распашонки, каши-малаши, поплакали – поспали, и вот уже вновь кашки хотим! Заботы, в общем-то, материнские, но и для мужских рук дела тоже найдутся. У детской кроватки болты-гайки подтянуть, коляску с ребёнком с пятого этажа на улицу вынести, помочь жене стиранное бельё на балконе развесить … да мало ли, что ещё. Впрочем, это всё так – по мелочам. Главная забота отныне мужская – достаток в семье. Но какой, к чёрту, достаток, если зарплата молодого по части экономики специалиста на кондитерском комбинате всего-то сто сорок два рубля. Плюс, правда, шестьдесят шесть копеек сверху, но ведь это стоимость всего одной бутылки молока в магазине и двух сдобных булочек. А цена ползунков уже рубль двадцать. А помимо ползунков, которых только на месяц и хватает, и куча другой одежонки нужно. А игрушка, что самая простая, пупсик резиновый – рубль шестьдесят пять, а если что посолиднее, игрушечный рояль, например, то семнадцать рублей вынь, да положи. Поневоле денежки полюбишь, поневоле! Это раньше на корыстные прегрешения своего тестя он свысока смотрел: мол, какой с человека спрос, если у него в роду интеллектуалов никогда не было, всё генологическое древо в ветвях сплошь мещанско-торгашеских – то ли дело «мы», интеллигенция(!), носители высоких духовных принципов. Да только принципами и сам не наешься, и дитя своего не накормишь. И будь ты хоть трижды с высшим образованием, а если нутро достатка не жаждет, то и хлебай тогда одни лишь пустые щи. Тем более, что жизни высшие смыслы – они на то и вечные, чтоб никуда не деваться!.. а раз так, то и спешить с геройствами всякими незачем.