Я старалась помочь всеми силами, и мы много работали, чтобы донести информацию до простых людей. Даже запустили новую газету, которая была бесплатная и была целиком посвящена проблемам обретения магии.
Мои собственные магические способности не изменились. Было ужасно обидно. Я так хотела научиться метать огненные шары, а то эти зомби. Бр-р. Зато у меня увеличился резерв, и теперь мне стало доступно к изучению большее количество картин, что обрадовало Мэтра Липринора и других владельцев антикварных лавок на улице «Трех голубок». Потому что подобного дара мы пока ни у кого не обнаружили.
У тех, кто раньше магией не обладал, она проявлялась несильными способностями. Её было почти столько же, как и у меня. То есть немного. А вот те, у кого магия уже была, приобрели дополнительные способности и возможности.
Артур был счастлив. Его магический резерв сильно вырос. И как дополнительный плюс — он-таки приобрел магию воды. Мы все долго смеялись над этим вывертом. Артур дулся на нас, но было видно, что он рад. Теперь он засел за изучение новой для него стихии и грыз её с особенным усердием.
Артур оставался в Лютеции и не спешил уезжать. Хотя его отец герцог фон Мёнерих уже забросал его письмами. Сначала с просьбами, а потом и с приказами немедленно вернуться. Но Артур все игнорировал и никуда не уезжал. Он активно работал с полицией Лютеции, постоянно носился по городу, расследовал кражи и преступления. Тем более, что многие из них теперь были завязаны на магии. Ведь она досталась абсолютно всем, преступникам тоже.
Мы также заметили, что способности почти у всех проявились там, где они были нужнее владельцу. Так Себ проявил способность к определению по запаху состава и свойства различных химических веществ. И был счастлив, когда смог по запаху определить свойства заковыристого яда, к которому никак раньше не мог подобрать противоядие.
Габби научился видеть родственные связи. Что в его работе юристом было кстати. Мэтр Липринор научился чувствовать, когда ему говорят неправду. К сожалению, это полезное свойство касалось только картин. И если клиент теперь ему говорил, что рисунок принадлежит известному художнику, а это было не так, то у него по его выражению «Свербит».
А вот Акке неожиданно для нас стал магическим зрением видеть проблем со здоровьем. Этакий магический ходячий рентген. И, разумеется, он тут же увлекся этим свойством и погрузился весь в него. И вот теперь доказывает мне необходимость отпустить его за тридевять земель.
— Клари, я закончил этот учебный год еще три месяца назад. Мне нужна другая школа. И в моей не достаточное количество часов уделяется анатомии, физиологии, биологии и медицине, — уже спокойнее ответил мне Акке.
— Акке, все равно мне кажется, ты спешишь. Ты все успеешь и вовсе не обязательно бросать школу и мчаться в Берлин только по тому, что тебе там пообещали невесть что, — убеждала я его.
— просто боишься меня отпустить. Но ведь я еду туда с Себом. Ты должна согласиться, что там гораздо более профилированные учителя. Я буду высококлассным врачом, Клари. И не собираюсь терять время на не нужные предметы, — упрямо мотнул он головой.
— Тебе нравятся ирисы? Правда, в этом году они красивые? И такой запах от них. Просто чудо, они не были такими в прошлом году, — постаралась сменить тему я.
— Клари, ирисы красивые, потому что Рихард нанял садовника с магией цветения и чем-то там еще. Специально для тебя. И ирисы не пахнут, Клари. Просто ты чувствительна к запахам из-за беременности. Так ты не ответила мне.
— Что? — ирисы упали на пол и рассыпались по мозаичному полу шикарным живым ковром.
— Что «что»? Я говорю, ты не одобрила мою поездку. И зачем ты ирисы раскидала? Зачем ты в сад сама полезла? Там сейчас столько запахов. А если аллергия какая у тебя в связи с беременностью? Рихард в курсе, что ты по саду в одиночку шастаешь весной, в период всеобщего цветения? — забросали меня вопросами.
Акке наклонился и принялся собирать рассыпанные цветы.
— Акке? Я беременна? — тихо, на пределе слышимости спросила я.
— Да. О, прости. Ты не знала? — он поднялся с охапкой цветов в руках и стал озираться в поисках того, куда это можно было бы пристроить.
— Но Рихард говорил что-то про совместимость. Про то, что у магов его уровня редко рождаются дети. Я и не задумывалась об этом, — залепетала я.
— Ну теперь и задумайся. Я еще не такой хороший диагност и магия у меня всего пять месяцев, но я уже видел магическим зрением беременность в больнице, где подрабатываю. И я тебе это совершенно точно утверждаю, — Акке надоело держать ирисы, и он просто свалили их на журнальный столик в углу, и продолжил: — Рождаемость увеличилась. У Ги и Эллы, кстати, тоже будет ребенок. Как ты помнишь, у Ги была магия, а вот у Эллы нет. А недавно Габби рассказал, что она беременна. Ты же была при этом?
— Да? Помню. Мы были все так рады за них. Только вот что мне теперь делать?
— Тебе нужно отпустить меня в Берлин вместе с Себастьяном. Он едет туда, на углубленные курсы химии у известного профессора. И я еду с ним. Ты должна дать согласие. И?
— Да. Конечно, — ответила, плохо понимая, о чем он говорит.
— Отлично. Я пошел собираться. И скажи уже Рихарду, а то скоро все будут в курсе кроме него. Не хорошо получится.
Я рассеянно подошла к столику, на котором в беспорядке были рассыпаны цветы, и стала снова собирать их в букет. Акке куда-то ушел, а я даже и не заметила. Настолько погрузилась в свои мысли.
Я перебирала цветы и у меня перед глазами вдруг всплыла картина с этим названием. Ван Гог «Ирисы». Одна из последних светлых и нежных работ художника. Дальше было желтое поле с воронами полное тревоги и напряженности. Но вот его «Ирисы» пронизаны некой волшебной, наполненной магией красоты. Да и необычный ракурс который использовал художник. Как будто он сидит на земле и разглядывает волшебные цветы. Картина полна стремлением вверх, к солнцу. Мы точно знаем, что сейчас поднимемся с земли, куда присели отдохнуть и рассмотреть цветы, и пойдем вперед, дальше, за горизонт. К новым вершинам и достижениям.
Родные руки вывели меня из задумчивости, и я откинула голову на плечо Рихарда.
— Акке сказал, что уезжает, и что ты его отпустила. А еще сказал, что ты ждешь меня и что тебе срочно нужно поговорить. Ты расстроилась из-за его отъезда? Ну, прости, но это было очевидно. Это заметили, наверное, все кроме тебя. Он столько говорил об этом.
— А? Нет. То есть да. Я расстроилась, но просто я слегка ошарашена новостью. Скажем прямо, неожиданной, — ответила я, и развернулась в кольце его рук.
— Что опять стряслось? — нахмурился Рихард.
— У нас проблема. Нам придется назвать дочь Мариеттой. Я обещала Мариетте Робусти, дочери Тинторетто, что если у меня родится дочь, то я назову ее в честь нее, — поведала я.
— Ну, ладно. Назовем. Я не возражаю. Если бы все проблемы решались так просто, — расслабился Рихард.
Да. В последнее время на него столько свалилось, что он все время ждет неприятностей.
— Ну, вот и хорошо. И я не позволю тебе так баловать мою дочь и дарить ей столько игрушек. В детскую уже не войдешь. Знаешь, наверно, это и хорошо, что разница между детьми будет небольшая. А то ты окончательно избалуешь Мишеля. И нам нужна новая детская. И дизайн я выберу сама. Эти рыцарские доспехи ночью наводят на меня ужас. И…
— Постой. Ты сейчас о чем? — Рихард тряхнул головой, как бы прогоняя дурман.
— Тебе точно нужен отдых. Я тебе уже битый час рассказываю, что беременна, а ты не реагируешь до сих пор.
— Беременна?
Рихард вдруг упал на колени и уткнулся лицом в мой живот. Потом поднял голову и сказал.
— Я думал, что невозможно быть более счастливым, но тебе удается меня удивлять.
Я уверена, что у нас впереди еще много удивительного.
Конец