- Вы за это ответите!
- Отвечу. А теперь заходим.
- Мы сейчас закричим!
- Очень хорошо,- я снял с предохранителя,- А я - выстрелю. Давайте, медленно и сразу вдвоём. Руки над головой держать! Над головой!
Девочки, согнувшись, спускались по присыпанным землёй ступенькам. Их прямо-таки трясло.
- Вам не стыдно делать такое в храме?
- Без разговоров!
Я захлопнул дверь подвала и поставил засов на место, а потом быстро отcкочил в сторону.
И успел в последний момент. В подвале хлопнуло, хрустнуло дерево и пуля просвистела в нескольких сантиметрах от моего носа.
Я поставил замок и быстро запер. Всё, теперь стрелять бесполезно. Даже если они меня подстрелят, дверь от этого не откроется.
- Вы не боитесь попасть в ад за такие дела?- спросили из-за двери.
- Не боюсь.
- Вы оскверняете святыню.
- Наверное.
И бесшумно, на цыпочках, побежал другой стороной. Когда обогнул колокольню, оказалось, что Эшенди и Москаль-Ямамото уже возле парадного входа. Профессиональное чутьё не обманешь - звук выстрела сразу закончил все споры и препирательства.
- Что с ними?- спросил Антон.
- В подвале,- я на всякий случай ещё раз огляделся,- Предположительно, «Унита». Ростки, чтоб их, гражданского общества.
- Тащемта, звонить надо.
- Тащемта, звони, а стой, как пенёк!
- Погоди ты.
- Что ещё?
- Да глаза разуй!
Эшенди, как ни в чём ни бывало, взбежал по ступенькам и скрылся внутри церкви.
Похоже, мой напарник не успел достаточно задурить ему голову.
- Надо спасать профессора,- Москаль-Ямамото перешёл на серьёзный тон.
- А что ему будет? Он же в лаборатории.
- С чего бы он в лаборатории? Он может быть и там.
- Разве он в церкви?
- Да откуда я знаю, где он! Он же твой научрук!
Ну, началось...
- Эй, бабушка!- закричал я в дежурную будочку. Бабушка захлопала раскосыми глазами. Я вдохнул побольше воздуха и перешёл на японский,- Звони в особый, тут шпионы в церкви!
Бабушка выглянула из дверей.
- Какие шпионы? Где?
- В церкви! Какие - не знаю. Документов не спросил.
- Ну что ты бежишь,- возмутилась бабушка,- меня же особисты спрашивать будут. У них анкета, порядок опроса...
Я не слушал. В два прыжка миновал лестницы и нырнул за тяжёлые, обитые медью двери.
Под высокими сводами - сизый дым. Довольно людно. Возле входа - изысканная японская леди в чёрном платье и с чёрной губной помадой.
Церкви меня пугают. Я совершенно не знаю людей, которые сюда ходят. Судя по костюмам, горожане собрались респектабельные. Было бы время, я кого-то бы даже опознал.
Я знаю православный канон и уклад ровно настолько, чтобы дурить моложавых унионисток. Поэтому я понятия не имел, ни что происходит, ни что должно происходить дальше.
Впрочем, я настолько редко это понимаю, что просто привык. Работа такая.
Итак, я стою в притворе. Где, как я только что сам объяснял, положено быть оглашенным. Дальше, в корабле, стоят все остальные. Перед иконостасом - алтарь, туда входить не положено. И именно там происходит самое интересное.
Я жду. На алтаре пока никого.
Надо проверить, здесь ли профессор. Но я не успел.
Царские врата хрустнули и распахнулись настежь. Две тонкие фигурки в чёрном поднялись на амвон. Это было так неожиданно, что сперва я их не узнал.
Интересно, как они из подвала выбрались? Видимо, ещё один выход...и он оказался открыт.
На этот раз девочки подготовились лучше. На лица натянуты маски. руках - здоровенный посеребрённые пушки. Фотоаппаратов уже не видно.
Они сходу направили оружие в толпу. Я нырнул за колонну. Надеюсь, не засекли.
- Кто из вас Михаил Флигенберд?- спросила левая по-японски.- Профессор!
Так здесь Флигенберд или нет? В обоих вариантах ничего хорошего нас не ждёт.
Но оказался третий вариант.
- Я Флигенберд!- донеслось из середины зала.- Тащемта, чего надо?
Москаль-Ямамото стоял, как обычно, руки в карманах, и смотрел с явным вызовом.
Девицы переглянулись.
- Мы ищем профессора...
- Я и есть профессор Флигенберд!
- Прекратите паясничать.
- А докажите, что это не я!
Девицы переглянулись опять.
- Уберите этого сумасшедшего!- сказала одна из них в зал. Никто не шелохнулся.
Москаль-Ямамото набрал побольше воздуха.
И запел на мотив «Уми Юкаба».
Во время мировой войны «Уми Юкаба» считалась гимном камикадзе. Тех камикадзе, которые настоящие,
Что, конечно, неправильно. И слово было другое, а гимном камикадзе так и не обзавелись.
Просто в последний полёт провожали песней, а в армейском песеннике (беленький такой, в мягкой обложке) «Уми Юкаба» стояла второй, сразу после гимна.
Не знаю, откуда взялась эта переделка. В наше время её знают на Саппоро даже те, кто из русского усвоил только ругательства.