ляет идти до самого конца , какой бы не была цель, но цена... саму сущность человека выжигает изнутри, подгоняя и шепча слова на путствия , в конце концов оставляя лишь угольки, не взирая на итог. Упрямство? Самоуверенность? Желание доказать что-то самому себе? Наверное, адский коктейль из всего этого. Возможно, будь у мальца другая цель или другая история, она попыталась бы отговорить, вылечить его от этого сумасшествия. Вот только он уже сделал свой выбор. - Но мы все же... - начал было светлый бог, но парнишка пустился во все тяжкие, перебив его. - Мне не нужны ваши кустарные рояли - боги переглянулись не понимая о чем он говорил с таким безграничным раздражением - не нужны ваши подачки, без которых я справлюсь и так! - Тьма лишь покачала головой. Что за юнец? Уже столького натерпелся из-за неумения держать язык за зубами, но не поумнел ни на грамм. - Подачки - хмыкнул Смойк - справишься и так? Очень сомневаюсь. Парень не обратил внимания на слова разумного во всех смыслах дыма, а, пройдя мимо богов, встал на колени, разглядывая в реке свое отражение. Он не знал, что эта река разделяла мир живущих от мира проживших, и что имя ей было - Исток всего сущего. -------------------------------------------------------Сэф Из моего рта вырываются слова, которые сам не слышу. Будто бы оглох на несколько минут. Я чувствую в них силу, чувствую, что верю во все сказанное, но в голове звучит лишь мелодия, выдаваемая флейтой. Боги тоже исчезли. Родной дом, отец , уставший после охоты, садится у камина, подкидывает в него дрова, как заправский фокусник достает из воздуха свой чудный инструмент и начинает играть. В этой музыке можно услышать многое: беззаботное пение птиц, текущий по своим делам ручей, перезвон, падающих с листа дерева, капель , прошедшего вчера, дождя, и ... веселый детский смех. Всё в этой мелодии призывает успокоиться, расслабиться, вспомнить, что все, кажущиеся невероятно важными , проблемы на самом-то деле не стоят тех нервов, которые ты на них тратишь, призывает медленно вдохнуть и выдохнуть, замедлить яростно бурлящее течение жизни... И ,как только ты начинаешь медленно прикрывать глаза, спокойствие сменяется хохочущим переливом ярких красок. Красок радости. Перед глазами предстает глубокий вечер, освещенный лишь луной и звездами, люди , парами пляшущие какой-то страстный танец, так и обжигающий своим жаром взгляд. Но этот жар еще сильнее распаляет интерес , в котором заключается сама жизнь. Покуда жив интерес, жив и человек, потеряв же его, ты лишь бесцельно существуешь. Мы с сестрой весело переглядываемся, ведь это наша любимая часть, когда мы были чуть младше, не могли удержаться и пытались дрыгаться в такт, думая что это настоящий танец. А мелодия все ускоряется, перерастая в звуки боя. Непонятно кто бьется с кем и по какой причине, но ясно одно - обе стороны прикладывают все мыслимые усилия ради победы, отвага и желание победить светятся в глазах воинов всесокрушающим сиянием. И вот... бой окончен. Нет победителя, обе стороны проиграли. По щеке отца катится одинокая слеза, которую мы с сестрой стараемся не замечать. Грустная трель пролетает над наконец-то узревшими свою утрату бойцами, покрытыми своей и чужой кровью. Один из них, упав на колени, трясущимися руками закрывает уставившиеся в воздух глаза красивой черноволосой женщины. В воине легко узнается один из танцоров того яркого вечера, который кажется был только вчера... А его партнерша - в бездыханно лежащей перед ним валькирии. Из левой части ее груди виднеется кусок рукояти копья, прошедшего насквозь и пронзившего сердце. Но хоть на мужчине после боя остались лишь синяки и ссадины, он чувствует, что и его сердце остановилось, понимает, что никогда не сможет смириться с увиденным. Кто-то подходит к нему и что-то говорит, но слов различить ему не удается. И тут мелодия неожиданно обрывается, как и все образы, лезущие в голову. Мы с сестрой , как всегда с вопросом смотрим на отца. - Когда-нибудь поймете - с грустной улыбкой говорит отец. Я подхожу к отцу и прошу научить и меня передавать эмоции через музыку так же мастерски как он. Он грустно улыбается и, кивнув передает флейту. Такая легкая, но взгляд отца опровергает эту легкость. Он всегда смотрит на свой инструмент с болью. Мы с сестрой не спрашиваем почему, знаем, что скажет только если сам захочет, такой уж он есть. Пролетают бесконечные вечера с флейтой в руках и вот уже в моих руках звучит наша вечная мелодия. В пальцах она уже намертво запечаталась, они играли бы ее даже будь я слеп и глух. Наверняка, музыка звучит куда хуже чем у отца, но я не слышу, слишком захлестнули эмоции. И вот я закончил, по лбу бежит капля пота. Сестра удивленно, и с неким уважением кивает, будто признавая мою музыку. Приятно, черт побери. Оглядываюсь на отца. Он , судорожно вздохнув, выходит на улицу на что сестра пожимает плечами. Выхожу к нему на крыльцо. Отец смотрит в небо , я тоже поднимаю взгляд. Как всегда холодные звезды высокомерно таращатся на нас. -Ты слишком похож на нее, мой мальчик... Лицо отца и всё окружение вдруг начинают меняться. И на меня смотрит... я сам. Точнее мое отражение на водной глади. Что за галлюцинации? Схожу с ума? Похоже, не зря люди боятся богов и всего, что с ними связано. Снова обратил внимание на свое отражение. Долго же я себя не видел... В вечно-черных волосах, у виска, затесалась седая прядь, глаза стали какими-то злыми что ли... колючими. На щеке виднелся старый жуткий прямой шрам, тянущийся от левого глаза до подбородка, а от него во все стороны тянется паутина черных прожилок. Неприятное зрелище. - Я все понимаю конечно, но есть правила и мирозданье следит за их выполнением, мальчик - с усмешкой бросил Написавший. Непонимающе смотрю на него. -Ну... То что ты говорил о подачках и всяком таком - приподняв бровь продолжал бог, а я все также ничего не понимая пялился. Тьма смотрела с печалью, Написавший-мир с насмешкой, а Смойк... Как он вообще видит без глаз-то!? -Мы с тобой говорили о дарах богов, положенных за Башню. Недолгая же у тебя память... - терпеливо продолжал светлый, но у меня не пропадало чувство , что он издевается. -Тогда убейте убийц моей семьи - больше мне ничего, что я мог бы попросить у божеств, не приходило в голову. Моя цель все та же. Тьма с хлопком ударила себя ладонью по лбу, Написавший-мир возвел очи горе, а Смойк... наверное это смех...довольно странные звуки. - Короче, попроси какие - нибудь артефакты и вали - устало произнесла Тьма. - Какие артефакты? Я с трудом значение этого слова-то понимаю! - Не знаю! Предыдущий стряс с писаки какой-то легендарный меч к примеру, вот и ты придумай что-то. - это она похоже про того первого проходчика Башни. А про остальных она не сказала, видимо эти «артефакты» не самое ценное , что можно получить у прохиндеев. У меня уже был план действий для выполнения моей цели , да конечно, он слишком длительный по времени, но , периодически внося корректировки, я смогу его осуществить. А ключевым было то, что я сам должен был стать орудием. Заказчик и исполнитель в одном лице, ведь я должен увидеть пропасть ужаса в его глазах. Ту же, что была у меня , когда я сидел в чертовом погребе. - Мне нужны навыки, тренировка. Я должен научиться сражаться лучше, чем кто бы то ни было - возможно, это и было слишком наивно, спустя годы я осознал это... - Серый культ - лучшие бойцы - у дыма нет выражения лица, но судя по тону, если бы оно было , Смойк бы сейчас ухмылялся. Остальные боги не могли опровергнуть его слова, лгать было не в их правилах. Да и кто не знает о легендарных воинах Серого культа, верующих в Смойка и его учение Великого равновесия. - Значит, мне нужно стать одним из них - уверенно говорю богу. - Тебя обучат. Скажешь «в Туманную цитадель» и тебя телепортирует туда. Туманная цитадель была аналогом Вартаниума у Серого культа. Легендарная неприступная крепость , в которой обучают молодых бойцов. - Оружие - я кинул взгляд на Написавшего. Он, пожав плечами , бросил мне что-то. В полете я разглядел странное прозрачное перо, но как только я его схватил, поляну озарило яркой вспышкой. В левой руке у меня оказался кинжал самой странной формы, который я только видел. А от обычного он отличался только лезвием. Это была толстая серебряная, или из очень похожего металла, игла , торчащая из рукояти. Интересно. В правой руке оружие тоже было необычным . Та же обычная, обтянутая черной кожей, рукоять, ни чем не выделяющаяся гарда из темного металла, эфес - шар , покрытый рунами. И снова странное лезвие. Острый вытянутый треугольник. Оба орудия убийства вселяли в меня странную уверенность. Кричали о том что они «мои». - Это называется абсолютное оружие. То перо... Оно нашло для тебя идеальный клинок...Клинки. - божество выглядело довольным. - Смотри не попроси у нашей сестрицы палочку, мантию или кольцо - почему-то хохотнул Смойк. - А я пожалуй не стану слушать что ты там хочешь - нагло ухмыльнулась Тьма - И да , дымок, Смерть и Тьма не одно и то же - после чего богиня щелкнула пальцами. Воздух перед поим лицом уплотнился. Секунда, и вот уже черный дым клубится перед глазами. Еще секунда, непонятное черное нечто застыло на моем лице. Снова подхожу к реке. Волосы те же, а вместо лица гладкая черная маска с таинственными темными провалами на месте глаз. Провалами, которыми я смотрел на свое отражение. - Ну привет , Безликий! - смеялась Тьма. - А что, и в самом деле похож на мой народ ... Я попытался нащупать края маски, но их не было. Абсолютно