В Севилье палаццо. Севилья залита по вечерам электрическим светом. В Севилье бульвары из пальм и апельсинных деревьев, которые наполняют воздух благоуханием своих белых, как снег, цветов.
Поколения за поколениями пропитывали грязью, вонью почву Триана. Тут земля смердит.
В Триана всегда носится какое-нибудь поветрие, от которого дети мрут, как мухи, и чахнут взрослые.
Когда принимаются за благоустройство и начинают в Триана какие-нибудь земляные работы, — их приходится сейчас же бросать.
В смежных домах вспыхивают злокачественные лихорадки и смертность растёт.
Невероятный смрад поднимается от разрытой земли.
Триана, это — огромная помойная яма, в которой люди не живут, а существуют, — как существуют черви.
В Севилье — университет. В Севилье — школа для бесплатного обучения.
В Триана газеты курят, — а если сюда случайно попадает книга, на её огне поджаривают бараньи кишки.
Учитель, доктор, санитар, — всего этого боится Триана.
— Всё это полиция! — со страхом и злобой говорит Триана
Триана очень богомольна.
Женщины Триана, когда они не заняты хозяйством или развратом, на коленях молятся и плачут в церквах.
В Триана много храмов и несколько монастырей.
На Страстной неделе, когда по всей Севилье, словно в средние века, тянутся процессии «братств», — процессия Триана блеском и пышностью соперничает со всеми.
Это бывает в пятницу утром.
— Пойдём смотреть процессию Триана!
Весь город сходится.
По мосту через Гвадалквивир идёт процессия Триана, блистая бархатом, золотом, сверкая бесчисленным множеством свечей.
Другие «братья» одеты в коленкоровые, в шерстяные, в атласные саваны.
«Братья» Триана одеты в фиолетовый бархат.
Впереди идёт Вероника, в чёрной, с белыми кружевами, мантилье и несёт изображение Нерукотворного Спаса.
Святая Вероника, которая молится пред престолом Всевышнего за грешных гитан.
И только по одному вы узнаете, что это процессия нищей Триана.
Статуя Мадонны покрыта чёрной бархатной мантией, без одной блёстки. Мантия не расшита сплошь золотом, как у других.
Её зовут «бедная сеньора», Мадонна Триана.
Триана зовёт Её:
— Nuestra Senora de la Esperanza!
И молится Ей:
— Santissima Vierge! Ты одна надежда несчастной Триана.
На Её траурной мантии — ни одной блёстки золота.
Чтоб зашить эту мантию золотом, как бы должно, — пришлось бы продать всю Триана.
В церквах, сумрачных и тёмных, когда вы ни зайдёте, — вы увидите около конфессионала людей на коленях, людей плачущих и шепчущих свои грехи, — исповедь тут не прерывается весь год.
И Триана есть в чём каяться, в чём исповедоваться без перерыва.
Путеводители настоятельно рекомендуют не ходить сюда вечером одному.
И труп с навахой между лопаток — вовсе не редкая утренняя находка в Триана.
Днём Триана работает, молится, играет в карты на улице, толпится около кабаков — и ругается, кричит, ругается без конца.
Здесь нет даже неба. Почти не бывает солнца, — в то время как Севилья залита его радостным и горячим светом. Говорите после этого, что Севилья и Триана расположены рядом!
Триана весь день закутана дымом фабрик и заводов.
И эти фабрики отнимают у Триана даже то, что подарила природа всей Испании, — воздух и ясное, голубое, безоблачное небо.
Вечером Триана погружена в совершенную тьму.
Для Триана не полагается ни одного фонаря.
— Им при их жизни свет не нужен!
В домах, в нижнем этаже, нет окон.
— Зачем окна, когда есть дверь?
Двери открыты вечером, и Триана открывает прохожему всю свою жизнь.
Комнаты освещены.
Грязные лохмотья на виду.
И эти настежь открытые жилища нищеты зияют словно раскрытые, гнойные, вонючие язвы.
Триана вечером вскрывает все нарывы и расковыривает все свои струпья.
На балконах женщины в чёрных мантильях стоят, как привидения, едва освещённые падающим сзади из комнаты трепещущим светом подвешенной к потолку коптилки.
И кричат прохожим:
— Psst! Psst! Cabalero!
Это гитаны зажгли свои огни.
Триана редко ходит в Севилью.
В большие праздники, в дни боя быков.
И когда Триана двигается через мост, это — несчастие.
Надо запирать двери, надо держаться в толпе за карманы. Матери не выпускают в такие дни на улицу своих подрастающих сыновей.
Вся Севилья ложится спать раньше.
— Триана!
По узеньким, глухим улицам, словно волки, бродят какие-то люди.
На перекрёстках в длинных чёрных шалях стоят привидения Триана.
Триана несёт с собой преступление, разврат, болезни.