— Спано.
Префект анонсировал, что кавалер Спано, вследствие утомления и испытанных им волнений, не может выйти на вызовы, извиняется и заочно благодарит публику.
На следующий день под эскортом карабинеров префект отвёз кавалера на станцию.
По улицам шпалерами стояла толпа. «Восторженные аплодисменты» гремели в воздухе. Спано и префект кланялись, стоя в коляске, пожимали друг другу руку, обнимались, махали шляпами.
В особом вагоне, вместе с префектом, в сопровождении конвоя карабинеров, кавалер Спано был перевезён в Марсалу.
Это было триумфальное шествие.
Все станции были уведомлены по телеграфу.
Везде на платформах стоял народ и аплодировал кланявшимся из окна кавалеру и префекту.
В Марсале их ждала грандиозная овация.
Газеты говорят, что это было «чем-то неописуемым».
— «Многие плакали от волнения, глядя на эту сцену, — так она была трогательна».
Весь город ждал у вокзала.
Карабинеры, окружавшие экипаж, еле прокладывали путь сквозь толпу.
Коляска едва-едва шагом двигалась по улицам.
Кавалер и префект кланялись и, как добавляют газеты, «беспрестанно должны обниматься, чтоб доставить удовольствие толпе».
В этот день в Марсале никто не работал.
Около palazzo кавалера Спано стояла толпа. Пели песни, образовались танцы, аплодировали, вызывали. Кавалер ежеминутно должен был выходить и кланяться: solo, с домашними, уводя за руку префекта и указывая на него пальцем:
— Вот кому!
Вечером вспыхнула иллюминация. До полночи стояла толпа и аплодировала:
— Bravo, Spano!
Хорошо, что ещё не требовали:
— Bis!
То же повторилось на следующий день, ещё на следующий.
Освобождённого кавалера засыпали телеграммами со всей Сицилии.
Что же, однако, произошло с кавалером с того момента, как четверо бандитов, окружив коляску, сказали ему:
— Ни звука!
Приведём рассказ самого кавалера Спано.
IIIКавалеру Спано завязали глаза. Один из бандитов взял его под руку и сказал:
— Идите скорее, кавалер, и помните: «ни звука!»
В ужасе шёл кавалер, увлекаемый бандитами.
По топоту он слышал, что его окружали со всех сторон.
Сначала шли по мостовой, потом кавалер почувствовал под ногами мягкую землю. Очевидно, вышли за город.
Они кружили, поворачивали вправо, влево, чтоб Спано не запомнил направления.
Спано задыхался.
— Я устал! — сказал он.
— Кавалер скоро отдохнёт! — отвечал бандит, который вёл его под руку.
«И от этих слов у меня замерло сердце», говорит кавалер Спано.
Чёрт их знает, что могут значить такие слова в устах бандита.
«Я шёл и молился», рассказывает Спано.
Всё остальное время шли молча.
Только когда остановились, кавалер спросил:
— Который теперь час?
«Я хотел знать час своей смерти!»
Чей-то голос ответил ему:
— Кавалеру об этом незачем знать.
Спано посадили в какое-то подземелье, и там в темноте он просидел дня четыре. Когда ему подавали пищу, сверху отворялись творила, ему говорили:
— Кавалер, еда!
Он ощупью поднимался на лесенку, ощупью брал из чьих-то рук пищу.
Однажды, подавая еду, ему сказали:
— Спите хорошенько, кавалер. Сегодня ночью вы отправляетесь в дорогу.
Вероятно, среди ночи его разбудили. Голос из творил сказал:
— Поднимайтесь, кавалер, по лестнице.
Спано поднялся в тёмную комнату, ему завязали глаза и повели под руки.
— Осторожно, кавалер, тут ступенька.
— Тут две ступеньки вниз, кавалер.
— Кавалер, садитесь на седло.
Спано посадили на лошадь.
По стуку прикладов о землю кавалер мог судить, что бандиты вооружены ружьями.
И шествие двинулось.
Ехал один Спано. Поводьев ему не дали. Лошадь вели под уздцы. Кругом шли бандиты.
Интересно это шествие всадника, окружённого бандитами с ружьями, по населённой местности, через деревни.
Спано спросил один раз:
— Куда вы меня ведёте?
— Кавалер едет в другой погреб — отвечали ему. — Но тсс… ни слова.
Кавалер начал уж дрогнуть от утреннего холода, когда бандиты остановились. Снова послышался стук прикладов о землю.
— Сходите с седла, кавалер!
Ему помогли сойти с лошади, ввели в какой-то дом, под руки свели по лестнице.
Он почувствовал запах сырости и гнили.
Спано слышал, как бандиты поднялись по лестнице, как вверху хлопнули творила.
Он стоял, не двигаясь.
Как вдруг чей-то голос сказал около него:
— Угодно кавалеру, чтобы я развязал ему глаза?
Спано сорвал с глаз повязку.
В подземелье, освещённом масляной лампой, спускавшейся с потолка, перед ним стоял, улыбаясь, молодой парень.