Со времени денежного кризиса летят одни сигары. И то недорогих сортов.
Эспада отвечает на овации, поднимая к толпе обе руки.
И в этом жесте сказывается весь эспада.
Мазантини делает этот жест со спокойной и снисходительной улыбкой, словно хочет сказать:
— Ну, вот я! Вот! Чего вы ещё хотите!
Мальчишка Бомбита, — этот Кин среди эспада, — рад и счастлив.
Он протягивает обе руки обожающей его толпе, словно своим друзьям, хохочет во всю свою весёлую рожу, скалит зубы, кивает головой.
Словно хочет крикнуть:
— Правда, отлично? Я, чёрт побери, сам доволен своей работой!
Это весёлый, молодой талант.
Кванита — карьерист. Один из тех новых артистов, которые околачивают пороги редакций, ценят, любят и умеют увеличивать свой успех.
Что делается с ним при аплодисментах толпы.
Он становится на цыпочки. Его лицо расплывается в улыбку беспредельного счастья.
Он закрывает глаза, чтоб просмаковать наслаждение.
Он замирает в этой позе с вытянутыми руками.
Весь стремление, весь замершее движение вперёд.
Словно хочет сказать:
— Так и полетел бы и расцеловал бы вас всех.
И никто, как он, не умеет продлить удовольствие.
Никто, как он, не умеет подогреть толпу, не дать охладеть аплодисментам.
Едва аплодисменты начинают стихать — он снова в позе балерины, желающей упорхнуть на небо.
И снова буря аплодисментов разрастается новыми громами.
Кванита знает своё дело.
Мазантини — гений в своём ужасном, в своём кровавом искусстве.
Медленно и величественно, прямой и высокий, лёгкой и элегантной поступью он приближается к быку.
Красивым жестом выкидывает свой красный плащ и, едва шевеля пальцами, заставляет его трепетать на солнце.
И когда разъярённый бык кидается, — Мазантини спокойно делает шаг назад и пропускает быка, словно любезно даёт дорогу проходящей мимо даме.
Никогда, в минуту смертельной опасности, он не крикнет тореадорам:
— Guerra! Guerra!
«Дразните! Отвлекайте быка».
Он повелевает взглядом и лёгким движением руки:
— Отойди!
— Приблизься!
— Отвлеките быка!
Улыбка не покидает его уст. Спокойная, любезная, чуть-чуть высокомерная.
Он не играет с быком. Он гипнотизирует его своим плащом.
Самое страшное, что он делает, — это когда Мазантини закрывает себе грудь красным плащом и зовёт быка прямо на себя.
Бык, который стоит в двух шагах, кидается.
Цирк ахает от ужаса.
Но Мазантини сделал вовремя шаг назад, улыбаясь глядит вслед пролетевшему быку и двумя пальцами держит в воздухе красный плащ.
Это элегантно донельзя!
Наконец, бык окончательно разъярён этим красным плащом. Бык ничего не видит, кроме красного плаща.
Мазантини «пробует» быка.
Поднимает плащ, и бык поднимает голову. Опускает, и опускается голова быка.
Бык словно загипнотизирован.
Мазантини опускает плащ до самой земли.
Бык наклоняет голову, чтоб поднять плащ на рога, подставляя шею для удара.
Мазантини нацелился.
Плащ дрогнул. Бык ринулся с опущенными рогами.
И вся великолепная фигура Мазантини наклонилась между рогами быка.
Рёв вырывается у всего цирка.
Бык падает на колени. Кровь хлыщет у него изо рта.
Словно страшный бант, красная рукоятка в его шее. Только она видна: вся шпага в теле.
Мазантини никогда не унизится до игры с умирающим врагом.
Он стоит холодный и спокойный, как перед трупом противника, убитого на дуэли.
И когда бык валится на бок, — только взглядывает на «пунтильеро».
— Добей!
И отходит так же медленно, величественно и элегантно, как подошёл.
Что бы там ни говорили, но королём тореро остаётся Мазантини.
А говорят про него:
— Холоден.
Истинный любимец испанской публики сейчас Бомбита-Чико.
«Маленький Бомбита».
Публика кричит ему:
— Чикиджа! Чикитто!
«Малютка! Крошка!»
И любит его без памяти. Каждый его удачный удар вызывает взрыв радости у всех.
Это прелестный мальчишка. Отлично сложенный. Маленький, вертлявый, грациозный. Со смеющейся мордочкой. Ясными задорными глазами. С вечно оскаленными, великолепными зубами.
Он даже с быком играет, как с приятелем.
Если вы слышите, что гробовая тишина сменяется воплем восторга и снова гробовой тишиной, — это значит, что «играет» «чикиджа».
Этот весёлый бесёнок носится перед быком, завернувшись в красный плащ.
У него есть свои «трюки», страшно опасные, им изобретённые.
Поднимая плащ, он заставляет прыгать быка. И десяток раз гробовая тишина сменяется бешеным «ole».