Укукай для нас — источник непрерывного удивления. Мы первый раз ехали с чукчей и полагали, что он должен чувствовать себя в тундре, как рыба в воде. Но Укукай — береговой чукча: он живет в землянке и когда выезжает в тундру к оленеводам, то останавливается — в ярангах, где все для него делается женщинами. Поэтому в палатке он совершенно беспомощен. Он не принимает участия ни в каких работах: «Укукай, потопи, пожалуйста, печку». — «Я не умею сырые дрова разжигать». — «Укукай, наруби, пожалуйста, дров». — «Не могу, голова болит». И только когда спросишь: «Укукай, ты будешь обедать?», он с готовностью отвечает: «Конечно, буду».
Главная причина его поведения вовсе не неумение, а лень и хитрость и отчасти нежелание уронить свое достоинство: мы предлагаем ему принять участие в работах, которые считаются в чукотском быту женскими и для мужчины унизительными. Но все же действительно он чувствует себя в палатке неуютно, в то время как нам она представляется надежным приютом. Как-то раз мы оставили его одного — и у него погасла печка.
Вечером мы все с удовольствием раздеваемся и залезаем в меховые спальные мешки, а Укукай смотрит на мешок, который ему дали, с сомнением и предпочитает залезть в него одетым. Поэтому к утру он промерзает и встает рано, еще более недовольный, чем накануне. [11]
Просмотр саней на следующий день не принес ничего утешительного — надо снять крышку мотора, а для этого необходим подъемник, которого у нас с собой нет. Придется съездить в Чаунскую культбазу на малых санях. Чтобы не терять времени, сначала отвезут меня и Ковтуна к окраине гор, где можно будет определить астропункт и заняться геологическими исследованиями.
29 января с утра — обычная лихорадка сборов. Встаем очень рано, задолго до света, потому что подготовка мотора требует сейчас много времени. Надо разогреть его, для этого Курицын сделал громадные трехголовые примусы, которые ставятся под мотор. Когда на дворе градусов 20 мороза, то мотор нагревается в полчаса, но при 30° и при ветре нагревание продолжается час-полтора. В это время мы укладываем груз внутрь саней. Малые сани вмещают так мало груза (половина корпуса занята баками с горючим), что мы решили привязать часть груза снаружи, на шасси. Обтекаемость саней значительно ухудшается, и скорость замедляется, но иначе мы не можем захватить с собой всего необходимого. Сегодня надо везти с собой кроме всего прочего астрономические инструменты: четыре ящика и треногу, а нам с Ковтуном придется сидеть поверх воза и мерзнуть.
Последний момент перед отправлением: заливается нагретое масло, затем каждый становится на место — механик у винта, Ковтун подливает бензин для первых вспышек, я — у пускового магнето. «Контакт». — «Есть контакт». — «Раз, два, три» — и механик дергает винт, я верчу ручку магнето. Ничего. Еще раз. Наконец, слышен шипящий звук, винт делает оборот или два и снова застывает.
Мотор все еще очень охлажден, и пока мы так мучаемся с ним, он охлаждается еще сильнее. Но наконец наша настойчивость побеждает, и винт начинает с треском разрезать воздух. Теперь механик садится за штурвал, дает полный газ, прогревает мотор, а мы должны раскачивать сани. Они срываются и делают круг, чтобы накатать дорожку на снегу. Потом нам разрешается сесть в сани, которые при скользком снеге и хорошо укатанном пути легко срываются вместе с нами. Если нет — надо опять вылезать и вскакивать на ходу.
Наконец все кончено, сани пошли на восток. Но сегодня с востока дует пурга. Мы не обращаем на нее внимания, скорость ветра невелика, не более 10 м в секунду. Но, оказывается, сани идут очень тихо. И если мы пойдем с такой скоростью, то нам не хватит горючего на весь рейс. Опять неудача!
На аэросанях в трескучие морозы
Так как ветер дует на северо-запад, то приходится подчиниться и послать малые сани сначала в Чаунскую культбазу за инструментами, чтобы по их возвращении уже сделать рейс к горам. Мы отсылаем с санями и Укукая — его бесполезность для экспедиции выяснилась достаточно хорошо. Пусть Яцыно лучше привезет нам Курицына, который поможет при ремонте. Если мы встретим чукчей, мы сами как-нибудь объяснимся с ними и узнаем названия гор и рек. А дорогу теперь найдем к горам и назад сами.
Сани уходят 30-го и увозят с собой довольного Укукая, возвращающегося к привычной жизни в свою землянку. Мы остаемся втроем.
Холмы Нгаунако изучены мною уже в первый день, до гор очень далеко, и нам остаются только хозяйственные заботы. Основная — это обеспечение лагеря топливом. — Дни стоят морозные, при ясном небе до 42°, а когда теплеет — только 23°, но с пургой. Поэтому печка требует очень много дров.