Пир удался, а разговор — нет. Кобырь надувал щёки, принимал гордые позы, речи вёл туманные, "со смыслом". Роман заскучал на пятой минуте — и так ясно, хотят дармового оружия и военной науки. С их точки зрения, Шишагов обязан по-братски поделиться, нормальные же ребята, пришли как люди. Уважь! На случай, если колдун сволочь, нормального обращения не понимает, запаслись выгодным предложением — пусть поможет подмять под ватагу один из поморянских родов. Всего работы — сотню или две тамошних мужичков вырезать, освободить правильным бойникам место. А они, как нормальные пацаны, отдадут половину скотины Шишагову. Своих сил ватаге не хватает, а вместе с Романом — раз плюнуть.
Когда ватажок выкладывал свой гениальный план, такая тоска взяла Романа, хоть вой. Захотелось придушить хитроумного собеседника — ему ведь ничего не объяснить. Знает, что прав, и всё тут. Аргумент один, зато непробиваемый: "А мне надо". ЕМУ надо, а на остальных плевал Кобырь с высокой колокольни. Поэтому сидел Шишагов, кивал в нужных местах, дожидаясь, когда ватажок иссякнет. По сторонам смотреть не забывал. Сглупил собеседник, хотел Шишагову пыль в глаза пустить, силу ватаги показать. Лучше бы один пришёл. Его люди с Ромиными вперемешку оказались. И тоже разговоры ведут. Даже у Ваги собеседник нашёлся, причём внимательный. Ого! Вага вышел в боевой режим, и тут же обратно. А чуть позже — ещё раз, видно, по просьбе собеседника.
— Нет, Кобырь, не пойдут мои люди невинных людей резать, чтоб тебе сладко жить было.
— Почему? — отказывается понимать ватажок.
— Потому что я запрещу. Не для того учил.
Эк, тебя, болезный, проняло — чуть не обратился. Да не красней ты так, инсульт штука неприятная, в здешних краях наверняка не лечится. Вот, молодец, продышался. Теперь наверно, пугать будешь.
— Ты, хозяин, думай, что кому говоришь!
Подался вперёд, слова сквозь зубы цедишь. А слово "хозяин" выплюнул, будто ругательства грязнее на свете нет. Вот ты какой, на самом-то деле.
— В пуще поселился, на НАШИХ землях! Хозяйство завёл, коров с овечками! Торг ведёшь! Того и гляди, поля засевать станешь. Баб набрал полный двор, а ведьмы ни одной нет! В пуще решил свой род завести? Не выйдет, наша в лесу сила!
Роман спокойно взял ватажка левой рукой за запястье.
— Вынь свою руку из моей.
Кобырь ждал в ответ крика, брани, отвечать готовился, и спокойная речь сбила ему настрой.
— Смелей, медведь, или вся сила в голос ушла?
Бойник рвёт руку к себе, с умом — выворачивая против большого пальца держащей ладони. Не помогло, руку будто в колодку заковали. Рванул ещё раз, потом второй рукой ухватился — не вырваться. А колдун сидит с каменной рожей. Потом пальцы разжал, выпустил.
— Ты, Кобырь, мне не страшен. Твою ватагу я один положу, если сочту нужным. Может Вага помочь захочет, тогда быстрее управимся. И от всех бойников говорить не смей, ты сам по себе пришёл, потому что Староха с тобой нет. Запомни сам, остальным расскажи — те, кого я учу, со мной и остаются. Лихих ребят в пуще и без моей науки хватает.
Роман повернулся так, чтобы слышали все собравшиеся, заговорил в полный голос:
— Кто хочет своим трудом жить, добро пожаловать. Как мы живём, видели все. Тех, кому пожива нужна, не зову, нет здесь для них места.
Кобырь вскочил, как ошпаренный, увёл ватагу в ночную пущу, без огня. Силён, гад, и ватага хорошая. Надо понимать, не вернётся, но врага Роман себе нажил. Стоило бы убить, но повода не было. Свои не поймут, и совесть замучает. Пусть уходят.
Через три дня к Роману пришли восемь человек из ватаги Кобыря. Без оружия, с одними ножами. Пятеро старших, у трёх усы едва пробились. Те, кому "на пенсию" пора, и те, что ещё не привыкли к лесной вольнице. За главного — второй оборотень.
— Вот, пришли мы. Возьмёшь?
— Возьму.
— И это, научи меня, чтобы как Вага, а?
Роман кивнул — куда деваться, буду учить.
Глава 8
Удар, хрип и звук падающего на землю тела. Ещё одному неудачнику не повезло, лёг в травы неопрятной кучей, разбросал в стороны щит и копьё, пытается дотянуться скрюченными пальцами до торчащего из спины оперённого древка. А стрелы дождём сыплются на рвущуюся к лесу хору, вязнут в щитах, со звоном отскакивают от шлемов. Когда находят дорогу к мягкой человеческой плоти — раздаётся крик. Хоринги сжались за щитами, стараются быстрее добраться до деревьев — привыкли за долгие месяцы этой подлой войны, когда трусливый враг вместо того, чтобы честно встать щитом к щиту, пускает в спины свистящую смерть. В засаду попала опытная хора, обстрелянная. Раненые держат место в строю, выпасть из-под стены щитов — смерть, стрелы сбродников легко пробивают доспех из толстой дублёной кожи. Могут отскочить от панциря с чешуёй из металлических пластин, но сколько тех панцирей? Не у каждого хорунга найдётся. Удар в щит, острое жало наконечника наполовину вылезло с его обратной стороны, Алед Торопливый запоздало отдернул голову.