Ныне положение изменилось. После того как в Гвиане было найдено золото, земли здесь приобрели такую цену, на которую прежде не рассчитывали самые убежденные оптимисты. На этой территории есть аллювиальное золото и золотые жилы. Кто же будет сдавать в концессию те или иные участки? Если же отважные золотоискатели на свой страх и риск начнут разрабатывать здешние месторождения, то кто утвердит их право собственности? К какому правительству они смогут обратиться для разрешения спорных вопросов? А если у них отберут землю силой, кто их защитит? Они, как говорится, повиснут в воздухе между… двумя правительствами. И все это из-за того, что некоторые озлобленные и недобросовестные политики намеренно спутали реку Винсенте Пинсон (Жапок), как прямо указано в тексте, находящемся у меня перед глазами, с рекой Ояпок, которую португальский мореплаватель никогда не называл своим именем! Следовало бы незамедлительно устранить столь вопиющую несправедливость. Для этого не нужны дипломатические тонкости. Правительству Французской республики достаточно попросить (а если нужно, то и потребовать) точного и честного выполнения договоров, заключенных еще монархами, которые делили между собой народы, как скот, и резали территории, как куски пирога.
После этого краткого и необходимого отступления вернемся к Кайенне. Продолжаю мое повествование. Город стоит на правом берегу реки Кайенны, у оконечности острова того же наименования, который окружен морем, Маюри и рекой Тур де л’Иль и расположен на 4°56′ северной широты и 54°35′ западной долготы от Парижского меридиана. К востоку от него находится небольшая бухта Мон-Табо, а к югу — пролив Лосса шириной в двенадцать метров, который с двух сторон выходит к морю. Заселенная часть Кайенны равна примерно 125 гектарам. В городе 8000 жителей. Порт расположен в устье реки и может принимать суда водоизмещением до 500 тонн с осадкой в 4,25 метра.
Кайенна простирается с востока на запад; ее улицы, как я уже говорил, широки и хорошо спланированы. По улице Порта я дохожу до первой улицы направо, самой красивой в городе улицы Шуазель, где находятся типография и мэрия.
Я останавливаюсь перед настоящим чудом растительного царства, быть может, единственном в мире. Это площадь Пальм. В моих словах нет никакого преувеличения, я испытываю подлинное восхищение перед этими великолепными образцами растительного мира колоний. Ровные стволы гигантских деревьев высятся над квадратной площадью, они подобны огромным колоннам, которые поддерживают свод из вечнозеленой листвы и образуют удивительно симметричные арки. Под прекрасными деревьями стелется ухоженный газон. Тот, кто остановился бы здесь, чувствовал бы себя счастливым. Но гуляющий не может наслаждаться идиллической картиной по двум важным причинам. Во-первых, из-за листопада, и поверьте, это не шутка, когда на тебя сваливается палка длиной в пятнадцать — двадцать футов и толщиной у основания с человеческую ногу, с продолговатыми и весьма увесистыми листиками. Не успеешь оглянуться, как у тебя будет сломан позвоночник.
С другой стороны, господа грифы-урубу, избравшие прекрасные деревья местом своего обитания, изрядно загадили все окрестности. Угол с восточной стороны почти недоступен. Невольно вспоминаешь миф о гарпиях, пачкавших все, к чему они прикасались, когда видишь, как полезные, но отвратительные урубу тяжело взлетают, а насытившись, садятся на ветви рядами по десять, по двадцать, по сто птиц, а затем дремлют во время сиесты, старательно переваривая городские отбросы. Пришлось целиком вырубить вдоль улицы ряд пальм, нависавших над нею, чтобы избавить прохожих от… результатов забывчивости этих хищников.
В городе большинство строений — хорошенькие двухэтажные дома; снаружи они белого цвета, а жалюзи покрашены в яркие, немного кричащие тона, радующие глаз, как многоцветное оперение местных птиц и одежда женщин и девочек-креолок. Дома крыты дранкой из прекрасного дерева вапа, легко поддающегося обработке и почти не подверженного порче. Очень высокие крыши со срезанным углом похожи на крыши домов в Эльзасе. Все жилые постройки Кайенны имеют решетчатые галереи с навесами, тоже покрытыми дранкой и снабженными прочными опорами.
Издали, повторяю, они радуют глаз. Они не похожи на массивные дома наших городов с тяжелыми крышами, со строгими гребнями, с застывшими внушительными очертаниями. Постройки в Кайенне похожи скорее на домики, которые рисуют маленькие дети. Все вместе эти прелестные жилища, никогда полностью не повторяющие друг друга, напоминают мне улицы предместья, которые, к счастью, не ведут, как в больших городах, к обычно мрачному, давящему и загроможденному центру.