Прокурор вопросительно взглянул на капитана.
— Пан Павельский прав. Чернильница без крышки и прозрачная.
— Подходящее место для хранения патронов, — с иронией заметил Ясёла.
— Я предупредил пана Голоблю, что он может быть лишен права на ношение оружия. Еще простительно использование пистолета в качестве театрального реквизита, но склад патронов в чернильнице — это вопиющая небрежность.
— Ну, если этот факт и не против вас, то, во всяком случае, в пользу директора.
— Почему?
— Если Голобля убийца, он не взял бы патрона из чернильницы, а нашел бы другой.
— Не уверен. Если хотел навлечь на меня подозрение, нарочно мог взять патрон из чернильницы.
— Не это главное доказательство его невиновности, — сказал прокурор.
— А что?
Капитан Лапинский открыл портфель и вынул большой, тяжелый конверт. Извлек оттуда черный вороненый пистолет и подал Павельскому.
— Узнаете этот пистолет?
— Это тот, из которого… из которого был застрелен Заремба. Баська…
— Да, тот самый пистолет. Экспертиза установила, что пуля, убившая актера, вышла из его ствола. На ней характерные зарубки. Кроме того, на рукояти пистолета обнаружены отпечатки пальцев. Они оставлены нашей женой, Барбарой Павельской. Посмотрите внимательно. То ли это оружие, которое дал вам директор?
— Это тот пистолет. Здесь написано «вальтер».
— Точно ли тот? Возьмите в руки и приглядитесь повнимательней.
Павельский осмотрел пистолет и положил на стол.
— Кажется, тот.
— Не ошибаетесь?
— Вроде бы тот самый. Вы меня так запутали вопросами, что уж и не знаю.
— Но ведь вы каждый день не меньше двух раз брали его в руки.
— Ну и что? Я к этому пистолету не присматривался. Люди по десять лет носят одни и те же часы. Раз пятьдесят в день смотрят на них. А если спросить, то не скажут, какой у них циферблат. Какие, допустим, на нем цифры, римские или арабские. Так и я с этим пистолетом. Хотя…
Павельский еще раз взял в руки пистолет.
— Мне кажется, он какой-то более потертый. Воронение на углах чуть сошло. Наверное, во время экспертизы.
— Нет. У этого пистолета износ действительно больше. Это заметил и директор Голобля, когда при вашем приближении положил его на стол. Он показал, что тогда, перед спектаклем, что-то в пистолете привлекло его внимание. Вроде бы не тот. Мы сверили номера. Это другой пистолет. Той же системы. Тоже «вальтер». Таких пистолетов миллионы или десятки миллионов. В Польше «вальтеры» появились во время оккупации или незадолго до нее. Это немецкий пистолет, принятый на вооружение прежде всего в германской армии. Такие пистолеты довольно стары и изношенны. Потому их трудно отличить друг от друга.
— Но как попал он к Баське во время спектакля?
— Вы подали его перед выходом на сцену.
— Повторяю, я не убивал.
— Если вы даже невиновны, — разъяснил капитан, — то и тогда пистолет оказался в руках вашей жены потому, что помреж, как полагается по ходу действия, подал его актрисе при выходе на сцену.
— Но мы-то, я и Петровский, взяли из реквизиторской директорский пистолет.
— Это не вызывает сомнений.
— И что же?
— Вы утверждали в письме, что подменить патрон в стволе можно за пять секунд. Убийца не хотел пойти даже на такой риск. Добыл почти такой же «вальтер» и подменил пистолет. Для этого не надо и четырех секунд. Хватит полсекунды. Причем подмену труднее заметить. Проходя около столика, не надо даже останавливаться. Достаточно прикрыть его полой расстегнутого пиджака и в этот момент забрать пистолет с холостым патроном и положить другой, с пулей.
— Выходит, оружие заменили до антракта?
— Когда директор Голобля заметил, что с пистолетом что-то не так, на столе был другой «вальтер». Надо признать, — добавил Лапинский, — что, если б не неожиданное наблюдение Голобли, мы не сверили бы даже номера пистолетов. Настолько были уверены, что это тот самый.
— По номеру можно найти владельца второго «вальтера».
— Да, если б это был законный владелец, если б оружие было зарегистрировано. Увы! Пистолет нигде не значится. Ни в списках лиц, имеющих разрешение, ни в перечне оружия, которое использовалось преступниками, никаких сведений о нем мы не нашли и располагаем только данными экспертизы. Пистолет принадлежал участнику восстания или военному. Владелец вопреки существующему порядку не сдал его, а теперь употребил как орудие убийства. Вы участвовали в Варшавском восстании?
— Участвовал. Как десятки тысяч бойцов Армии Крайовой, Армии Людовой и других организаций Сопротивления. Кроме того, к сведению пана капитана, была еще шестисоттысячная армия, которая прошла от Ленино до Берлина. У каждого мог быть пистолет «вальтер», и каждый мог припрятать его на память.