— Ты испугался не меньше моего.
— Мне все равно, насколько ты испугалась, — говорит он, с каждой секундой становясь все более грозным. — Мы же договаривались: никогда в нашем доме не будет такого. Мне хватило этого в доме родителей.
— Кстати, а как поживают твои сестры, Том? — спрашиваю я, внезапно поднимая на него глаза.
— До смерти боятся отца! — огрызается он. — И, вероятно, их мужья тоже. Ты этого хочешь?
— А скольких из них похитили и продали по сходной цене? — кричу я. — И скольких из них насиловали каждый день в течение восьми лет?
— Анна…
— У твоего отца они были в безопасности, Том! И остались в безопасности!
Он тычет пальцем мне прямо в лицо и с дрожью в голосе цедит каждое слово:
— Если ты думаешь, что я чувствовал себя в безопасности, когда рос с отцом, ты ни черта не знаешь о безопасности!
Но сейчас я уже не в силах рассуждать здраво. Крик надорвал мне горло, и я не могу издать ни звука. Мне кажется, я всхлипываю, но потом понимаю, что просто задыхаюсь, хватая ртом воздух. Кружится голова, в глазах темнеет. В следующую минуту сознание возвращается. Я стою на том же месте и прижимаюсь к груди Тома. Он словно заново дарит мне возможность дышать, и что-то большое и черное, душившее меня изнутри, растворяется в обычных слезах.
— Почему она так поступила? — спрашиваю я, всхлипывая. — Ну почему?
— Ты же знаешь Джейн, — оправдывает Том дочь. — Она потеряла счет времени. А Джули, думаю, просто чувствовала себя запертой, как в ловушке, вот и обрадовалась свободе. Ты же знаешь, через что ей пришлось пройти. — Том вздрагивает и глубоко вздыхает. — Я тоже испугался, как и ты, и тоже злился. Но теперь, когда мы знаем, что все обошлось, честно говоря, я думаю, что девочкам было полезно немного побыть вместе.
— Я про ее волосы.
Том отпускает меня, делает шаг назад и недоуменно смотрит мне в лицо:
— Ты серьезно?
Я знаю, что он старался поддерживать Джейн все эти годы, преодолевал препятствия, которые она устраивала, чтобы держать нас на расстоянии, в то время как я предпочитала верить, будто она не нуждается во мне. Но Джули — как он с ней справляется? Как у него до сих пор сохранилась связь с ней? Как Том догадался подойти к Джули и прижать ее к себе, когда я ринулась к Джейн и сделала то, что сделала?
— Они мне как чужие.
Он смотрит на меня с недоверием:
— Анна, так кажется всем матерям девочек-подростков.
Но Джули, как напомнила мне Кэрол Морс, уже взрослая. Том не знает о Кэрол Морс и о выкидыше, об Алексе Меркадо и конверте. Том не смотрит Джули в глаза и не задается вопросом, тот ли оттенок голубого был у ее глаз, и не думает: «А я заметила бы разницу?»
Я могла бы рассказать все Тому, но именно я отравила наши отношения, за что нас до сих пор наказывают. Что может быть лучшим подтверждением моего кощунства, как не это ужасное чувство, что я не узнаю собственных детей, выгоняю их из гнезда, потому что у них неправильный запах, бью их, когда хочу поддержать, и все потому, что они исчезают в любое время дня и ночи, и неизвестно, как они будут выглядеть, когда вернутся?
— Ты прав, — говорю я. — Я знаю, что ты прав.
Мы с Томом можем позволить себе только одну стычку за вечер: слишком недавно мы восстановили отношения. Поэтому я разрешаю мужу уложить себя в постель, а когда он засыпает, проскальзываю в ванную с телефоном, выключаю звук и нахожу в поисковике видео под названием ««Гретхен в полночь», концерт в клубе «Часовня» 2 октября 2014 года». Нажав на треугольничек, чтобы включить клип, я вижу лицо Джули. Изображение смазанное, не больше отпечатка большого пальца на экране. Она стоит на сцене, освещенная огнями рампы и беззвучно открывает рот.
Виолетта
впервые запела на заднем дворе у Лины. Она даже в мыслях не считала его своим двором, хотя прожила там почти год, достаточно долго, чтобы покрасить волосы в голубой цвет, потом обесцветить, коротко подстричь и снова отрастить, превратившись в пшеничную блондинку. Короткие волосы, разумеется, были в порядке вещей в этой компании, но она знала, что Лине больше нравятся длинные, любого цвета.
Лина позвала друзей, и все выпивали. В тот вечер уже совсем стемнело, стало прохладно, поэтому они разожгли костер на заднем дворе и подтащили к нему стулья из кухни. Лина никогда не курила травку, поэтому Виолетта обычно тоже избегала ее. Когда она все-таки взяла косяк, который появился, как по волшебству, в руке Сьюзен, это означало, что она готова к переменам.