Услышав о Мариссе, Донни, как я и рассчитывал, тут же преисполнился готовности героически сражаться и, если надо, погибнуть с именем своей прекрасной дамы на устах. Очень надеюсь, что до этого не дойдет, по крайней мере, для них. По поводу собственной персоны у меня иллюзий не было. Мало того, что я вовсе не был уверен в том, что страх потерять источник дохода отвратит Ленгдона от моего убийства, так еще и планировал добиться от него именно этого, мотивируя, тем самым, друзей к борьбе. Месть — штука такая, иногда позволяет горы свернуть. Но Донни о моих настоящих планах лучше не знать.
До берега оставалось не более ста метров, а никакого подходящего момента пока не было. Не знаю, насколько хорош был мой план, ничего лучше просто не приходило в голову, но у него был один, довольно серьезный недостаток. Ленгдон сидел слишком далеко, чтобы добраться до него, мне потребуется не меньше двух секунд. А за две секунды отличный стрелок, которым он, безусловно, является, сможет ухлопать нас всех троих, а этого никак нельзя было допустить.
И, то ли фортуна была сегодня на моей стороне, то ли просто система мне бессовестно подыгрывала, но со дна шлюпки вдруг раздался тихий, еле различимый хрип.
— Сессил? — Ленгдон привстал со своего места. — Сессил, дружище, ты жив?
Я замер. Вот он, тот самым момент… Но что он собирается делать, неужели помочь? Нет. Звук взводимого курка расставил все по местам.
Еще шаг, еще, вот он уже совсем рядом…
— Давай!
Не знаю, что случилось раньше — я крикнул, прыгнул на Ленгдона или поймал грудью первую пулю, возможно, все одновременно. Грохнул выстрел, на долю секунды показалось, что ослеп, такой яркой была вспышка. Боли не было, только сильный удар в грудь, потом еще и еще. Еще через вечность почувствовал, что не могу вдохнуть, где-то над головой послышались раскаты грома, пальцы, которыми я вцепился в револьвер Ленгдона стали мягкими и совсем слабыми. Последняя мысль, которая мелькнула в голове, была о том, что, кажется, я наступил на Теннисона.
Интерлюдия 3
— Что значит, нет данных? Вы понимаете, что разочаровываете меня? — мужчина на экране древнего голопроектора не изменился в лице, но легкая нотка недовольства в его голосе прослеживалась весьма отчетливо.
— Я прошу прощения, господин Акиро… — его собеседник стоял, понурив голову, как школьник, отчитываемый строгим учителем.
— Послушайте, мистер Прилепов, я всегда был высокого мнения о вас, как об исполнителе, но сейчас, вы очень меня огорчаете. Как можно ожидать от вас выполнения серьезных поручений, если вы даже не можете запомнить, что не стоит называть меня по имени!
— Я…
— Мне не нужны ваши оправдания! — голос господина Акиро окончательно заледенел. — Заседание совета через пять дней, а все, чем мы располагаем — это пшик! Все факты и наработки, предоставленные вами, дублируют данные, которые у нас и так есть. Я начинаю сомневаться, что Сушицкий так уж сильно вам доверяет.
— Сэр, я уверен в том, что старик верит мне, как самому себе, возможно, он сам не вполне понимает, что происходит. Я наблюдаю за Сушицким много лет и начал разбираться в его настроении.
— Вот как? И к каким выводам вы пришли?
Игорь Сергеевич мысленно собрался. Сейчас главное убедить господина Акиро в его безусловной полезности, ведь именно от него зависела дальнейшая карьера начальника СБ корпорации «ВиртАрт», который очень надеялся продолжить ее в той же должности, но уже в «Aspai».
— Сушицкий в растерянности. Такое ощущение, что он ждет какого-то разрешения кризиса, ожидает того момента, когда он сможет все контролировать. Он не реагирует на ситуацию так, как должен бы, учитывая, что действительно, скоро заседание Совета, а он прекрасно знает, что мистер Маккензи в курсе критической ситуации. Он не проводит работу по укреплению своей шаткой позиции, хотя осознает, что голова, которая полетит одной из первых — будет именно его.
— Вы думаете, что он на что-то надеется?
— Да! Это правильное слово, надежда. Такое ощущение, что он верит, что все как-то исправится, само собой. Возможно, он просто некомпетентен и в принципе не способен управлять ситуацией.
— Мистер Прилепов, вы разочаровываете меня еще больше. За столько лет вы не смогли увидеть в своем шефе главного. Мистер Сушицкий — грозный противник, и никогда, никогда не надеется на, как у вас говорят, «авось». Если он чего-то ждет, значит, ему есть, что ждать. Хорошо, оставим. Расскажите мне, что там произошло с людьми, которых вы упустили.