Ф. Ф. Талызин
По Индии и Цейлону
Ответственный редактор
А. М. ДЬЯКОВ
М., Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1964
ИНДИЯ
Светлой памяти Федора Никандровича Талызина
и Александра Петровича Бехтерева посвящаю
ИНДИЯ В СОКОЛЬНИКАХ
Своим появлением на свет эта книга обязана случайному обстоятельству — индийской выставке в Москве, Впрочем, то был внешний толчок: истинная причина, побудившая меня взяться за перо, — чувство долга. Но начнем по порядку.
Жара в середине июля 1963 г. стояла страшная. Даже поездка в тенистый Сокольнический парк на выставку представлялась делом непростым. Тем не менее залы выставки оказались переполненными.
Перед взором моим ожила Индия, далекая и близкая, неведомая и знакомая. Я снова ощущал теплоту и свет этой страны, ее необычные краски. Прохлада огромных залов напоминала об отрадной прохладе индийских жилищ.
Я бродил по выставке до темноты и не столько смотрел, сколько вспоминал.
А посмотреть здесь было на что. Изумительные по форме и раскраске бронзовые кувшины ручной работы разместились рядом с поделками из кожи, сандалового и черного дерева. По изяществу с ними могли сравниться разве только филигранные изделия из слоновой кости. Небольшие гирлянды-ожерелья — плод колоссального труда. Тут и павлины, и розы, и тончайший кружевной орнамент. Три обезьянки прижаты друг к другу спинами. Одна лапками закрыла глаза, другая — рот, третья — уши. Несложная символика: не видеть дурного, не слышать дурного, не говорить дурное. Куклы, яркие, цветастые, сверкающие, словно взяты из реквизита бродячего кукольного театра.
Самоцветы! Они украшают шкатулки и вазы, нашиты на тончайшем тюле и парче.
Около крошечного экспоната — миниатюрного хранилища одиннадцати животных — толпится народ. Животные и птицы заключены в зернышке красного боба. Можно рассмотреть слона, носорога, льва, быка, обезьян, павлина. Удивительная по точности работа индийского Левши!
Старинные скульптурные памятники высечены из камня и мрамора: многорукое танцующее индуистское божество Шива, священные быки, увитые гирляндами из жасмина, кобры с раздутыми шеями. Далее галерея женской одежды. На вращающихся манекенах богатые, красочные сари, парчовые шарфы. Наряды женщин Кашмира, Кералы, Ассама, Майсура, Ориссы, Мадраса, Бихара, Западной Бенгалии и других районов.
Красивы и непривычны для нашего глаза покрытые перламутровыми инкрустациями музыкальные инструменты. Среди них щипковые, с длинными грифами и пузатыми резонаторами, напоминающие большую мандолину, аккордеон, вытянутые барабаны, причудливые скрипки, флейты, бубны. Игру на них мне довелось слышать не раз на свадьбе, праздниках, просто в будние дни где-нибудь в придорожных южных деревушках.
Музыкальный инструмент сарбати
На выставке широко представлены увеличенные до огромных размеров фото и диапозитивы. В моей памяти оживали таинственные рощи, населенные обезьянами и дикими павлинами, дары южной природы — манго, плоды хлебного дерева, золотисто-желтые бананы и оранжево-красный горький перец.
Но, пожалуй, больше всего привлекали посетителей те залы, где демонстрировались достижения развивающейся Индии, богатства ее недр — нефть, драгоценные руды, минералы и металлы. Сколь велики темпы разведки и эксплуатации этих богатств, видно на примере нефтегазоносных месторождений в Анклешваре. Уже через 18 месяцев после их открытия добывалось 1800 тонн нефти ежедневно. Темпы нарастают, и скоро здесь будет получено 2 миллиона тонн сырья для Гуджаратского нефтеперерабатывающего завода в Кояли, который строится с помощью Советского Союза.
Экспонируются машины, выпущенные индийской промышленностью. После освобождения от колониальной зависимости в стране появились районы промышленных новостроек (Бхакра-Нангал, Хиракуд). Созданы металлургические заводы в Бхилаи, Дургапуре и Роуркеле, Читтаранджанский паровозостроительный завод и т. д. Многие построены по советским проектам и с помощью советских инженеров и техников.
Выставка в Сокольниках оставила у меня не только чувство восхищения талантливостью индийских умельцев, но и недовольство собой: я не сдержал обещания, данного индийским друзьям, докторам Ж. Хендлеру и К. Гринлингу из Всемирной организации здравоохранения в Женеве, наконец, себе, — не написал книгу о поездке в Индию.
С мечтой об Индии было связано мое раннее детство. Мы жили в Минусинске, тогда еще совсем маленьком сибирском городке, с деревянными домами и немощеными улицами. Отец мой Федор Никандрович, учитель математики в реальном училище, страстно увлекался географией. Дом наш был буквально набит книгами о путешествиях и путешественниках, о далеких странах и малознакомых народах. Поэт и краевед, певец и коллекционер, музыкант и охотник, он до самозабвения был влюблен в природу. Со своим закадычным другом А. П. Бехтеревым, тоже преподавателем, отец все свободное время проводил за городом. В любую погоду отправлялись они в долгие и порой трудные прогулки. Часто брали с собой и меня.
Когда, находившись по хорошему сибирскому морозцу, мы возвращались домой к горячей печке, отец неизменно восклицал:
— Ну и жара! Как в Индии!
На что Бехтерев обычно возражал:
— Не такая уж в Индии жара; там, брат, есть места где похолоднее, чем в нашей Сибири. Возьми хотя бы предгорья Гималаев или долину Кулу.
— Да разве это настоящая Индия! — горячился отец. — Вот пожил бы ты в Мадрасе или Майсуре. Конечно, испечься можно и у нас в Заволжской степи, но тут жара только летом, а в Индии круглый год.
Споры друзей нередко продолжались и после того, как меня укладывали спать. Лежа в постели, я слышал рассказы о далекой южной стране. Доносившиеся до меня названия — Бомбей, Бенарес, Калькутта — в моем воображении звучали таинственными заклинаниями.
Вдохновенные спорщики никогда не были в Индии, они и не надеялись попасть туда. И уж, конечно, менее всего могли подумать, что белобрысый и веснушчатый мальчишка, жадно слушавший их рассказы, когда-нибудь побывает в тех местах, о которых они знали только по книгам.
Дом наш стоял на высоком берегу маленькой и неприметной речки Минусинки, не промерзавшей до дна даже в лютые морозы. Через нее был перекинут деревянный мостик. Под ним днем и ночью без умолку журчал водопадик. В комнате с серебряными от инея окнами было слышно это журчание.
От слабого света на полу и на стенах играли причудливые тени. И, засыпая, я видел Индию с таинственными джунглями, со слонами и змеями. Она представлялась мне жарко натопленной комнатой, где в углах вместо фикусов и герани стоят кокосовые пальмы, бананы и хлебные деревья.
С годами померкли и забылись мечты ранних лет, пришли новые увлечения, но где-то в глубине сознания по-прежнему таилась детская мечта об Индии.
Я стал врачом. Профессия эта, казалось бы, никак не связана с путешествиями. Однако случилось так, что мне пришлось участвовать во многих экспедициях по борьбе с эпидемиями и в качестве медика-паразитолога побывать в ряде стран.