— Хорошо, что все в порядке, — говорит Четти, помогая мне взобраться на полотно шоссе. — Ведь именно в этих местах водятся проклятые кобры. Дня три назад, когда я проезжал здесь, змея укусила сборщика плодов хлебного дерева. Бедняга скончался по дороге в больницу.
— Все-таки досадно, я так и не поймал ни одной змеи сегодня.
— Да, да, — кивал головой Четти, совершенно не разделявший моего энтузиазма, — действительно хорошо, что мы не повстречали их!
В селе, мимо которого мы проезжаем, нам попадается человек с явными признаками проказы. Лицо его покрыто узлами, мелкими волдырями и язвочками, брови и ресницы выпали, нос сильно утолщен, щеки одутловаты. В медицине такое лицо имеет название фациес леонина — «морда льва», или «львиная маска».
Больной работал в огороде, принадлежащем лепрозорию, и теперь возвращался домой. На наш вопрос о здоровье ответил, что чувствует себя неважно: в сезон дождей обычно наступает ухудшение. Он показал нам рецепты[4].
Проказа, или лепра, распространена не только в Индии, но и в соседних с ней странах — Бирме, Индонезии, на Филиппинах. Возбудитель микобактериум лепре — не образующая спор бацилла. Заражение происходит при контакте с другим лепрозным больным через слизистую оболочку носа, являющуюся главными «входными воротами». Однако вызвать заболевание у лабораторных животных пока не удалось.
Инкубационный период может быть очень длительным и тянется иногда до 30 лет. Чаще всего проказой заболевают дети и юноши от 16 до 20 лет, причем больных мужчин в два раза больше, чем женщин.
Здесь распространена либо узловая форма лепры, либо неврозная, или сыпно-анестетическая. Нередко у одного и того же больного бывают сразу обе формы — так называемая смешанная нодулярно-неврозная лепра. Начинается проказа с потери чувствительности кожи, сыпи и узелков, потом выступают пятна, волдыри-папулы, язвы, отекают руки. При неврозной форме отваливаются пальцы, появляются незаживающие трофические язвы на стопе, по ходу локтевого нерва предплечья. Ушные раковины заметно увеличиваются, становятся вялыми. В Сибири мне показывали больного, у которого из сильно увеличенной мочки можно было, как из властелина, лепить различные фигурки. У другого были невероятно искривлены, «перевиты» пальцы и кости предплечья.
В Индии я увидел больных с провалившимися носами и ослепших на оба глаза.
Трагичное зрелище! Но трагично и положение врача, беспомощного перед таким издевательством природы над самым совершенным своим творением.
Четти говорит с прокаженным на языке каннада, но по тону и жестам я догадываюсь, что он старается успокоить человека и вселить надежду на успех лечения. На прощание доктор похлопывает лепрозного по плечу.
— А вы не боитесь контактного заражения, — спрашиваю я, когда мы садимся в машину.
— Нет. Лепрой, как и волчанкой, заболевает далеко не каждый. Для этого необходимо длительное и тесное общение с больным; нужно, чтобы выделения из язв больного попали на слизистую оболочку носа, рта или в открытую ранку на теле. Помимо этого требуются какие-то дополнительные условия, а главное — отсутствие врожденной невосприимчивости что ли. На протяжении двух десятков лет я перетрогал множество лепрозных с открытыми язвами и узлами и, как видите, ничего — здоров. Я настолько уверен в невосприимчивости к лепре моих близких и своей собственной, что дома держал прислугу из прокаженных. Няньки, растившие моих детей, числились лепрозными больными.
— Вы смелый человек, доктор. Я в первый раз слышу о естественной невосприимчивости к проказе. Хотя это весьма вероятно. Быть может, у человечества выработалась внутренняя защита от этой древнейшей болезни. Иначе она унесла бы миллионы жизней, подобно оспе, чуме или холере.
— А вот к малярии такой врожденной невосприимчивости нет, пожалуй, ни у одного человека. Даже Александр Великий погиб от тропической лихорадки. Он, перед кем склонилось полмира, пал жертвой крошечного комара.
— Правда, что Александр подхватил малярию где-то здесь, в окрестностях Майсура?
— Вряд ли. Он не был на юге. Да и так ли важно знать, где именно он заболел, гораздо существеннее тот факт, что уже тогда малярия косила людей без разбора и продолжает косить их до сих пор.
Для Четти борьба с малярией — цель жизни.
Только что на моих глазах он хлопал по плечу прокаженного, знает о проказе, быть может, больше, чем кто-либо в Индии, но она не страшит его. Ему известно, что в любой момент, в любом месте страны может вспыхнуть-эпидемия чумы, холеры, оспы, но и это его не пугает. Малярия, по его мнению, самый страшный бич. Она изматывает, ослабляет человека и, следовательно, подготавливает почву для других недугов. Главное же — это ее массовость, способность быстро распространяться.
Одержимость, «личная ненависть» врачей к болезни — верный залог того, что она будет уничтожена.
Бесчисленные остановки в пути, которые Четти делал по моей просьбе, задержали нас весьма основательно. И теперь мы мчимся с недозволенной скоростью.
Узкая извилистая дорога ведет на крутую гору. Слева — широкий каменный карниз, справа — пропасть, туда лучше не заглядывать.
Четти уверенно огибает выступы скал, но раздается громкий звук, и машину резко заносит. Крыло ее прижимается к горе, крошит отвесную скалу. Четти резко тормозит. Мы выскакиваем на дорогу.
— Что случилось? — кричу я.
— Лопнула передняя шина. Какая удача, что на левом колесе, — спокойно отвечает Четти.
— А если бы на правом? — спрашиваю я.
— Тогда вряд ли вы были бы в состоянии задавать мне вопросы! — отвечает он, роясь в багажнике.
Селение Махрдезваран Хилл лежит на высоте 1500 метров над океаном и лепится к стенам древнего индуистского монастыря. Вокруг, куда ни глянь, синеют острые вершины гор. Глубокий овраг разделяет улицы Махрдезварана; часть домов сбегает к оврагу по склонам холма, другая — стоит прямо на краю его.
Приезд врачей — большое событие в жизни глухой горной деревушки, и нас мгновенно окружает толпа. Каждый приглашает к себе, но мы приступаем к осмотру прямо на площади. Лаборанты разложили ящики со всем необходимым. Отовсюду несут и ведут больных детей. С них и начинаем.
Ребятишки доверчиво задирают рубашонки. Вздутые животы, увеличенная селезенка (у некоторых она занимает почти всю левую часть живота) — верный признак малярии. Микроскопическое исследование крови подтверждает это: обнаружены малярийные плазмодии.
В походной лаборатории
Пятьдесят четыре случая заболевания только у детей! Четти в отчаянии.
— Я говорил, — кидается он к Рао, — что мы слишком долго здесь не были, вот результат.
— Одним своим присутствием мы малярии не уничтожаем, — отвечает Рао. — Видно, в последний раз плохо провели дезинсекцию, мало оставили ДДТ, медикаментов, а главное — недостаточно работали с людьми. Они, вероятно, сразу же забросили и опрыскивание и профилактику.
Рао говорит спокойно, но он явно огорчен и подавлен.
Вслед за детьми осматриваем взрослых. Многие мужчины почти голы: нельзя же считать одеждой узкую набедренную повязку. Они очень истощены, подкожная клетчатка выражена слабо, ребра можно сосчитать, лопатки торчат, как крылья. Особенно тонки ноги, они кажутся совершенно лишенными мышц. Кожа темно-коричневая, даже белки глаз чуть коричневатые.
4
Сейчас установлено, что проказа поддается лечению сульфоновым препаратом и соединением тиомочевины. В качестве вспомогательных средств применяются производные хаульмигратов и гидрозида изоникотиновой кислоты. Успешнее излечиваются свежие случаи.