Горькая ирония звучит в ответе Лалла.
На одной из улиц, в тени деревьев, нависших над железной оградой, большая толпа. Перед ней, почти прижимаясь спиной к ограде, молодой индиец, красивый, смуглолицый, в белоснежной одежде, что-то горячо говорит, размахивая руками. Внезапно он наклоняется к плетеной корзине, быстрым движением вытаскивает из нее змею и обертывает вокруг шеи.
— Лалл! Прошу вас, давайте остановимся. Ведь это укротитель змей.
— Так мы же стоим на месте, разве вы не заметили? — улыбается он. — Но должен вас разочаровать, это вовсе не укротитель. Вы присутствуете на лекции в уличном университете. Молодые ученые и студенты выступают прямо на улицах, перед всеми, кто хочет их слушать.
Подходим ближе. Юноша демонстрирует прекрасный экземпляр кобры. Бесцеремонность обращения со змеей меня пугает.
— Осторожнее, укусит! — восклицаю, не удержавшись.
— Не беспокойтесь, ей нечем кусать! Смотрите!
Он двумя руками открывает пасть змеи. Видны бледно-розовые десны, мелкие зубы, но двух ядовитых зубов, обычно расположенных спереди, среди складок десен, действительно нет.
Я объясняю этим людям, как дурачат их факиры. Игра на флейте не в состоянии зачаровать змею просто потому, что змеи почти глухи и не слышат музыки. Среднее ухо и барабанная перепонка у них атрофированы. Очевидно, при тесном соприкосновении с землей змеи брюхом воспринимают различные колебания, в том числе и звуковые.
— Значит, эта полуглухая кобра без зубов совсем не опасна? — спрашивает юноша в костюме маляра.
— Опасна! У кобры время от времени появляются новые зубы вместо вырванных. За этим надо внимательно следить, такие случаи бывают, и нередко.
— Новые зубы? — удивляется юноша. — Этого я не знал. Значит, если кобра ими укусит, человек обязательно погибнет?
— Такая крупная кобра, как эта, способна ввести при укусе не менее 50 миллиграммов яда. А чтобы погубить взрослого человека, достаточно и половины этой порции.
— Следовательно, чтобы убить слона, кобра должна укусить его раза три, — предполагает пожилой индиец.
— О, нет. Кобра кусает слона в самый кончик хобота, и он погибает через три часа. Не все животные одинаково чувствительны к яду одной и той же змеи. Равное количество яда гремучей змеи, например, может убить 24 собаки, 60 лошадей, 600 кроликов и 300 тысяч голубей.
— Я слышал, что змеиный яд теперь используют для приготовления лекарств? — спрашивает сикх в большом тюрбане.
— Яд как лечебное средство известен очень давно. Еще в I в. н. э. греческие врачи готовили из него лечебные препараты. Врачи прописывали больным вареных и жареных гадюк, супы и студни из змей, порошок из сердца кобры и печени гадюк. Они на спирту настаивали змеиные головы и вытяжку давали при лихорадке, оспе, эпилепсии. Змеиный жир считался отличным средством при ушибах, применялся для заживления ран и лечения болезней глаз. Слабые растворы яда принимали внутрь туберкулезные больные. Женщины, заботящиеся об уничтожении морщин, веснушек и улучшении цвета лица, втирали мази из змеиного яда. Теперь он применяется при маточных кровотечениях и повышенной кровоточивости — гемофилии. Особенно хорошо на гемофиликов действует яд индийской гадюки Руселла. Советский ученый А. С. Мелик-Карамян при лечении рака пищевода пользовался препаратом, приготовленным из яда среднеазиатской кобры. Боли утихали или даже прекращались, у больных появлялась проходимость пищевода, улучшалось самочувствие.
Я увлекся: о змеях могу говорить без конца!
Присутствующие внимательно следят за рассказом, задают вопросы. Наша беседа грозит затянуться, и Лалл торопит меня.
— Вот и вы, доктор, прочли лекцию в нашем уличном университете.
— Это прекрасное начинание — лекции прямо на улицах! Значит, можно рассказать всем, что нельзя пить сырую воду, есть немытые овощи, что надо остерегаться мух и комаров.
— И убивать лежащих на дороге упрямых коров! — мрачно добавляет Лалл.
— Таких университетов нет даже у нас!
— Вам они и не нужны при обязательном среднем образовании, поголовной грамотности и отсутствии факиров. Но, конечно, это хорошее начинание, и мы его поддерживаем. Сюда приходят врачи, инженеры, агрономы. Они собирают вокруг себя прохожих и сообщают им, что нужно знать о достижениях науки и как использовать их в практической жизни. Лектора спрашивают подчас о вещах, никак не связанных с темой лекции. Такая непринужденная форма общения со слушателями стала у нас уже традицией.
Лалл подвозит меня к гостинице. Мы долго прощаемся, крепко пожимаем друг другу руки. Ни ему, ни мне не хочется расставаться, тем более что никто из нас не знает, когда доведется встретиться еще. Он обнимает меня и решительно идет к двери.
До свидания, дорогой друг!
НА ЮГ
Из Дели я вылетаю в Бангалур. Перелет оказался не слишком продолжительным. Через несколько часов мы снижаемся и садимся на большом аэродроме.
— Бангалур! — решаю я.
Пока выгружают багаж, внимательно рассматриваю роскошную растительность и прячущихся в ветвях птиц.
— Скажите, пожалуйста, — обращаюсь я к носильщику в тюрбане и костюме из тонкой хлопчатобумажной ткани, — далеко ли от аэродрома до самого Бангалура?
Носильщик понимает английскую речь, смотрит на меня не мигая и, почесав одной босой ногой другую, отвечает:
— Но вы же не в Бангалуре, а в Хайдарабаде, сахиб. Отсюда до Бангалура еще два летных часа. Здесь просто пересадка.
В справочном бюро узнаю, что самолет на Бангалур будет только через четыре часа. Отмечаю билет, беру такси и мчусь в знаменитый Хайдарабад, еще недавно столицу богатейшего феодального княжества Хайдарабад, а ныне главный город национального штата Андхра Прадеш.
Город расположен на правом берегу реки Муси, обильно орошающей землю прибрежных районов. Основан он в конце XVI в. Мухаммедом Кули-Кутуб Шахом, правителем королевства Голконды и известным поэтом.
Множество мечетей придают Хайдарабаду мусульманский облик, несмотря на обилие ультрасовременных зданий. Тонкие, высокие, словно ракеты на старте, минареты возвышаются над дворцами, домами с плоскими крышами, крепостными стенами. Мечети, как всегда, вызывают чувство какой-то печали и грусти. Возможно, это впечатление создают огромные пустынные дворы — неизменная принадлежность мечетей.
На центральной площади — замечательный памятник XVI в. «Чар-минар». Это продолговатое здание с большой аркой-воротами в центре и четырьмя стройными белыми минаретами по углам.
«Чар-минар»
Улицы Хайдарабада, как и улицы любого южного города Индии, полны ярких красок и разительных контрастов.
У перекрестка по сигналу полисмена застыли лакированные лимузины. Рядом остановились меланхоличные белые быки, впряженные в грубо сколоченную повозку.
Времени у меня в обрез. Еще по дороге с аэродрома я ломал голову над тем, как успеть за четыре часа осмотреть город, побывать в Османском университете, пробежать по аллеям богатейшего зоологического сада и хоть бы взглянуть на развалины легендарной Голконды. Задача не из легких! Но решение пришло само собой: я так увлекся созерцанием мечетей и иных архитектурных сооружений, что теперь надо выбирать между университетом, зоопарком и Голкондой. Колеблюсь недолго: в конце концов все университеты мира, а крупные особенно, похожи друг на друга, в зоопарке меня, вероятно, более всего поразила бы лошадь в неволе (непривычное зрелище), а вот Голконду нигде больше не увидишь.
Машина поднимается на невысокий холм по спирали. Когда-то этот холм и крепость справедливо считались неприступными. Ее окружают массивные высокие стены.
Руины цитадели хранят следы былого величия. Поражает акустика: если хлопнуть в ладоши внизу, возле главных ворот, звук хорошо слышен в самом высоком месте крепости. Такого рода звуковая сигнализация, осуществленная искусными строителями, нужна была для целей обороны.