Дворец выполнен в мавританском стиле. Снаружи он похож на ларец из слоновой кости. В стене, окружающей его, четыре входные арки, отличающиеся друг от друга по форме, размерам, рисунку, абрису легких мраморных колонн, поддерживающих своды арки, наконец, по форме самого свода. Каждая арка — шедевр. Изумителен и маленький храм из белого мрамора, нечто вроде часовенки, стоящий у главного входа во дворец.
Стены этой «часовни» от основания до крыши покрыты тончайшей вязью орнаментов, мотивы которых ни разу не повторяются.
Многочисленные балконы, балкончики, лоджии дворца поддерживаются монументальными колоннами. Такие же колонны, только меньшие, составляют наличники глубоко утопленных оконных проемов. И все — стены, колонны, балконы, лоджии — украшено сплошным кружевом резьбы по алебастру и мрамору. Огромные настенные медальоны и барельефы кое-где расцвечены яркими красками.
Открытая терраса покрыта вычурным узором из цветных мраморных шашек. Внутренняя отделка так же роскошна, как и наружная.
Несколько раз в году на широкой площади перед дворцом устраиваются карнавалы, факельные шествия, парады. Подобным образом отмечаются религиозные праздники — дни рождения Кришны, Шивы, Ханумана (божества, символизирующего физическую силу, покровителя обезьян), девятидневное прославление богини Дурги — и политические события. Непременные участники торжеств — слоны. Богато разодетые, в парчовых и бархатных попонах, в пышных султанах из страусовых перьев, они несут крытые паланкины и неторопливо и важно проходят мимо иллюминированного дворца.
Однако сам дворец — бывшая резиденция английского губернатора — не популярен у майсурцев, и не только потому, что выстроен он не по традиционным канонам, но главным образом потому, что дорого обошелся городу, принявшему на себя все расходы по его строительству и содержанию.
На горе, господствующей над городом, раскинулся огромный парк Шамунди. Кроме шоссе к нему ведет пешеходная дорожка, выложенная из камня. Чтобы подняться по ней, надо преодолеть тысячу крутых ступеней. В парке возвышаются храм Срирангапатна и небольшой летний дворец, принадлежавший одному из древних правителей Майсура, Райендре. В парке я увидел статую, знакомую по картинкам еще с детства, — огромную, высотой в 7 метров, ярко разрисованную фигуру раджи в пышном одеянии. Усатый, с вытаращенными, как у рака, глазами, он стоит, держа в правой руке обнаженную кривую саблю, в левой — извивающуюся кобру. Это Монстр Махишасура, жестокий тиран, беспощадно расправлявшийся со всеми, кто был ему неугоден или вызывал подозрение. Хитрый, коварный и злой, он собственноручно рубил головы подданным. Его убила молодая девушка по имени Шамунди, мстившая за казнь жениха. Могила девушки находится тут же.
Монстр Махишасура
На склоне горы стоит знаменитая пятиметровая скульптура священного быка Нанди, на котором, по преданию, Шива спустился с горы Кайласа (своего обиталища). Скульптура воздвигнута в 1659 г. Почитатели старательно умащивают ее душистыми маслами и благовониями, отчего поверхность ее блестит и сверкает под лучами солнца. На откинутые назад уши, на хвост и ноги быка надеты венки из свежих цветов жасмина. Вот и сейчас почти голый мали (садовник) сыплет на голову божеству приношение: соль, бетель и лепестки цветов. Он громко призывает Нанди отвратить гнев Шивы от нечестивца, убившего нечаянно кобру. Шива, конечно, послушает его, поскольку сам когда-то садился верхом на быка, и теперь вряд ли откажет своему другу в просьбе.
Каменный бык Нанди
Нанди обслуживает целый штат индуистских монахов. Они неплохо кормятся около каменного идола.
Майсур — крупный культурный центр. Здесь сосредоточено 12 учебных заведений, в том числе университет с богатой библиотекой, Восточный научно-исследовательский институт, насчитывающий в своем книгохранилище 12 тысяч древних манускриптов, литературные произведения на языках многих народностей страны, редчайшие сочинения по искусству и поэзии, Инженерный национальный институт и Институт высшего образования.
В городе имеется и ряд колледжей — медицинский, педагогический, юридический и др.
Тяга к образованию у молодежи огромна. Лекционные залы, библиотеки, читальни и научные кабинеты всегда полны студентами и учащимися средних школ.
Хорошо посещаются театр оперы, кинотеатры, в которых демонстрируются преимущественно индийские фильмы; показываются в них также английские и американские боевики.
Вечерами на верандах домов или просто на улицах молодежь поет и танцует. Без специальных подмостков и декораций даются даже балетные представления. Любой уголок парка при необходимости превращается в сцену. Эти уличные представления нередко возникают стихийно. Зрители, что называется, под рукой. Окружив кольцом «артистов», они часами смотрят на любимое зрелище — танцы-пантомимы.
Мы подружились с Четти. Он познакомил меня с женой, очень милым, приветливым человеком, и с двумя веселыми ребятишками.
Я часто проводил у них свободные вечера, и мои воспоминания о пребывании в Индии неразрывно связаны с их домом.
Как-то один из наших коллег пригласил меня и Четти к себе. Он жил в двухэтажном особняке, окруженном прекрасным садом, в котором росли манго, веерообразные пальмы, кофейные деревья. Хозяин, большой любитель садоводства, постоянно занимался прополкой, подрезкой, подсадкой и не уставал гоняться с палкой за «разбойниками»-обезьянами, когда они забирались к нему полакомиться фруктами. Подобная сценка разыгралась при мне. Обезьяна, осторожно перелезла через забор и стала торопливо выдирать из земли какие-то коренья. Хозяин, довольно тучный человек с копной седых волос, вдруг на полуслове оборвал разговор и, прыгнув с поразительной для его возраста легкостью, схватил за шиворот воришку. В следующее мгновение над забором пролетело зеленоватое тело с длинным хвостом и растопыренными лапами. Признаться, я не ожидал от доктора такой прыти.
— Это опасная тварь, — сказал Четти, — с ней надо быть осторожным. Укус обезьяны опасен. Известны даже случаи со смертельным исходом. В зубах ее много бактерий, да и слюна может быть ядовита. Более того, обезьяны — носители малярийных плазмодиев. Правда, возбудитель этой болезни по внешнему виду отличается от плазмодия, вызывающего малярию у человека, но недавно врач, работавший с комарами, которые были накормлены кровью малярийной обезьяны, заразился. Если подобные случаи повторятся, то диких обезьян надо будет уничтожать так же, как комаров.
— Но ведь ваша религия считает их священными.
— В том-то и беда. Впрочем, жизнь комаров тоже священна, однако даже садху (святые) бьют их сейчас беспощадно. Дойдет очередь и до обезьян.
Я смотрю на Четти, он улыбается.
— Ну, до обезьян доберутся не скоро. Доктору придется караулить сад пока самому.
В доме нас ждет ароматный кофе. Хозяин всячески его расхваливает.
— Этот сорт я вывел у себя в саду, — сообщает он. — Попробуйте, как хорош!
Кофе и в самом деле очень приятный, но не слишком крепкий.
— Если вы предпочитаете крепкий, тогда нужно пить шакалий кофе.
— Шакалий? Это что ж, название сорта?
— Не совсем; впрочем, пожалуй! Шакалы такие же воры, как и обезьяны. В прошлом году они перетаскали у нас ремни, обувь, тряпки, одежду, кур, а однажды забрались в детскую комнату и поели всех резиновых и картонных кукол. Они часто совершают набеги на сады, огороды и плантации, поедая в большом количестве кофейные зерна. Плотная кожица препятствует разрушению и перевариванию зерен, они лишь пропитываются кишечным соком и становятся бурыми. Предприимчивые хозяева кафетериев и ресторанов скупают отмытые от примеси шакальих «погадков» зерна, сушат их, жарят и размалывают. Пребывание в кишечнике шакала напитку из них придает, по утверждению любителей, особенно приятный вкус и крепость.