, истощающие наше тело? Сорняки эти захватили не только каждый клочок нашей земли, но и каждый камень ее: всякий мускул плоти, всякая кость поражены недугом. Даже мелкая галька — и та поросла ядовитым мхом: всякий зуб во рту нашем стал пристанищем боли, — и самый мужественный человек в глубине души боится причиняемых ею страданий. Какова же рента, что платит человек за эту ферму, и сколь часто он должен ее вносить? Дважды в день принимаем мы пищу, дважды в день выплачиваем долг свой телу. И сколь мало оставлено человеку времени, чтобы отработать эту ренту! В дни праздников церковных земледелец не выходит в поле. Но у нас всякий день наполовину отдан праздности: по полсуток проводим мы во сне и не трудимся. И разве из одной этой ренты состоят повинности человека? Наложены на него и репарации, и сборы, и контрибуции. Должен он не только питать тело свое, но и лечить его. Вынужден принимать под кров свой постояльцев — кроме тех болезней, что всегда с ним, подобно членам семьи, есть еще и болезни инфекционные, что врываются в дом его и требуют пристанища. Адам мог владеть садом Эдемским, возделывать и хранить его[761] — и покуда пребывал человек в Раю, рента его была не столь высока, не должен был он в поте лица своего добывать хлеб насущный[762], но — отказался Адам от Рая. И вот — платим за наше тело, эту ферму, ренту великую, — платим за самих себя, за нашу же ферму, — и не можем с нее жить. Срежем ли мы сорняки под корень, едва взойдут они, — а что как не это делаем мы, когда лечим внешние проявления болезни, чей нрав грозен и неистов, и коих одних достаточно, чтобы быстро свести нас в могилу, — разве на этом окончены наши труды? Вырвем ли мы сорняки с корнем, излечившись полностью и прогнав болезнь, — разве это конец? Ибо сама земля на ферме нашей отравлена, сама почва пропитана заразой: тело наше склонно к болезни, оно само стремится к ней — вот в чем источник всех бед, вот почему болезни почти ничего не надо, чтобы укорениться внутри нас и пойти в рост, а мы вынуждены постоянно труждаться на этой ферме, ревностно следя за телом своим. Когда нарушен состав почвы, когда почва больна: засолена ли, иссушена, чересчур влажна или скудна, — и лекарство, и само лечение чаще всего — в ней самой; порой землю исцеляют растения, которые на ней растут, — так дерево на вершине холма высасывает из почвы переизбыток влаги и осушает местность; порой пожар, прошедший по пустоши, будто прижигание, исцеляющее язву, обновляет почву, дарует ей новые силы: из пепла воскресает Феникс, из бесплодия рождается плодородие, причем самое бесплодное вещество — пепел — порождает его. Те же земли, что не могут исцелиться сами, будут исцелены, если привнести в них землю здоровую: одним нужна добавка мергелевых почв, что привозят к нам с далеких холмов[763], другим — жирных песчаников с берегов далеких рек[764]: так земля помогает себе сама или, получая поддержку и помощь от иной земли, не причиняет той вреда. Но моя ферма — она досталась мне на кабальных условиях и в столь плохом состоянии, что нет надежды, будто возродится она, как та земля. Ведь если отсечь какой-либо член тела моего, не обрету через то исцеления всего тела: ампутация может спасти здоровые члены, но она не вылечит зараженные[765]. И если может тело мое исцелиться через тело другого, если может быть человек исцелен плотью другого человека (ведь исцеляет же мумие и подобные ему составы), то плоть сия берется от умершего[766], — тогда как мергелевая почва или жирный песчаник не теряют своих жизненных свойств, если вношу я их на своем участке как удобрение. Но человек — нечем ему помочь самому себе, человеческий род таков, что не может живой помочь живому, послужив для него лекарством. А тот, от кого приходит необходимая помощь, — давно уже в состоянии, которое больному еще лишь угрожает, если не примет он соответствующее снадобье: препарат изготовлен из тела мертвеца. И когда взял я эту ферму в аренду когда принял я на себя обязательства, связанные с телом моим, я взялся осушить не болото даже, а сточную канаву — наполняющие ее воды не просто загрязнены примесью нечистот, оскорбляющих обоняние — они из одних нечистот состоят; я взялся заставить благоухать навоз[767] — но навоз этот таков, что нельзя отделить от него порочную составляющую и тем облагородить остальное, — состав его целиком гнусен; я обязался исцелить тело, в котором бродит яд, но яд этот не внешнего происхождения, не извне привнесено то, что проявляет себя как разливающийся по телу жар или холод, — яд вырабатывается самой субстанцией организма, обретшей специфическую форму. Исцелять внешние признаки обострившейся болезни — великий труд, исцелять саму болезнь — труд еще больший; но исцелить тело, корень и причину болезней наших — это деяние для Врача Величайшего, которое Он свершит, в мире лучшем облачив бренные тела наши славою небесной.
вернуться
Ср.: "И взял Господь Бог человека, [которого создал,] и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его" (Быт 2, 15).
вернуться
Ср.: "Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься" (Быт 3, 17-20).
вернуться
Мергелевые почвы завозились в Англию из Франции: отправляющиееся через Ла Манш суда загружали трюм не песчаным, как это было принято, а земляным балластом, который можно было не без выгоды продать.
вернуться
"Жирным песчаником" назывался особый род плодородной почвы, привозимый из Германии.
вернуться
Медицина, знахарство и некромантия во времена Донна были слишком плотно переплетены, и даже образованный врач мог рекомендовать какие-нибудь средства на основе "пепла сожженного еретика" или "волос повешенного".
вернуться
Вытяжки из экскрементов использовались парфюмерами при изготовлении духов и пачулей.