В растительном царстве особое место занимают орхидеи. Они поражают разнообразием цветочных оттенков, источают тысячи запахов.
Посаженный плод мамона — дынного дерева, дающего вкусные плоды величиной с ананас, спустя несколько месяцев прорастает, его ствол достигает в высоту до 4 м. Остряки шутят, что если в почву на берегу Амазонки воткнуть зонтик, то месяца через два рядом вырастет второй. Можно ли этому верить, не знаю, но то, что в лесах притаились безумство и ужас, этому верить можно.
Кто-то метко заметил, что человек, попавший в этот лес, дважды испытывает острую радость: в первый день, когда, ослепленный сказочными богатствами Амазонки, он думает, что попал в настоящий рай, и в последний день, когда на грани безумства он наконец удирает из этого "зеленого ада".
Известно много случаев, когда опытные путешественники и исследователи возвращались оттуда неизлечимо больными, а то и вовсе не возвращались, бесследно исчезали в чаще.
Тропический лес ревниво оберегает свои тайны, и многие смельчаки, даже из числа индейцев, стали его жертвами. Самая страшная из всех опасностей — заблудиться в лесу. Поэтому ни один индеец не рискнет отправиться в глубь леса, не оставив за собой нити Ариадны — отметки на деревьях.
Вдоль реки тянется бесконечный лес. Тысячи неведомых болезней притаились в болотах. Муравьи и термиты, пожирающие на своем пути все живое, тучи москитов и комаров, укусы которых отравляют кровь, ядовитые змеи, смертоносные пауки, деревья, источающие опасный дурман, — все это делает леса Амазонки поистине проклятым местом, в особенности для белого человека, пожелавшего остаться здесь навсегда.
II в то же время эти леса — истинный рай, о котором может только мечтать, грезить естествоиспытатель. Углубившись в лес, он найдет здесь самые изумительные чудеса природы: цветы невиданной формы и раскраски, таинственные орхидеи с чувственным запахом, бабочек, более пестрых, чем цветы, колибри, ярче бабочек и меньше их, древних млекопитающих, муравьиные гнезда, поражающие совершенством своего общественного устройства, — словом, натуралиста захлестнет буйное цветение жизни. На правом, на левом берегу Амазонки — всюду лес. Невероятное, поразительное буйство растительности. А в этом лесу в шалаше местный человек ведет убогий, безрадостный образ жизни.
Резина, или каучук, получаемый из сока нескольких тропических деревьев, — ценный продукт, добываемый в амазонском лесу. Многие виды каучуковых деревьев встречаются в лесах по Амазонке. Наиболее распространенный и ценный — гевея бразильская растет почти исключительно на правом ее берегу. В северной части амазонского леса встречается еще двадцать других видов. Высота этих деревьев из семейства молочайных примерно 30 м, листья у них дольчатые, а цветы бледно-зеленые. Плод образует семенную коробочку. Достигнув зрелости, она лопается с такой силой, что содержащиеся в ней три зерна выбрасываются на расстояние 15–18 м. Кора деревьев каучуконосов надсекается, и сок, так называемый латекс, собирают в сосуды.
В XIX веке каучук использовался мало, экспорт латекса был затруднительным. Затем американский изобретатель Чарлз Гудийар открыл возможности постоянного использования каучука. Спрос на него так повысился, что в долину Амазонки стали стекаться любители наживы. Территория была поделена между крупными концессиями.
До 1873 года Бразилия была монополистом каучука, но затем англичанин Генри Уикхем сумел тайно вывезти семена гевеи в знаменитый ботанический сад в Кью близ Лондона. После многих попыток семена все же дали ростки. Молодые растения перевезли на остров Шри-Ланка и полуостров Малакку, и там были заложены плантации. Вскоре Бразилия потеряла свое монопольное право, поскольку каучук, получаемый с плантаций, почти полностью вытеснил добываемый в естественных условиях.
Между пнями разросся буйный кустарник, покрывшийся желтыми цветами. Вот к этим цветам и слетались сказочные птицы — колибри. "Тррр" — слышится энергичный звук, напоминающий шум летящего вдали самолета, и неожиданно в двух шагах от нас в воздухе застыла… птица не птица, скорее, изумруд, превратившийся мгновенно в пылающий рубин, а затем в сверкающее золото. В следующее мгновение он уже промелькнул в молниеносном полете и застыл шагах в тридцати у другого желтого цветка, погрузив в его чашу длинный клювик.