Выдыхаю дым сигарет в свое зеркальное отражение, всматриваюсь в свои глаза и ничего там не вижу, кроме густой туманной дымки. Три чертовы недели я живу без сердца. В очередной раз прислушиваюсь к себе, в надежде почувствовать стук, но ничего не слышу. Мое сердце все-таки осталось с ней. Я все время спрашиваю у себя: а может, это было все зря? Может, я должен был остаться и до последнего бороться за свою любовь? Может я трус и слабак в этом плане. Просто устал от тяжелых отношений и решил слиться? Тогда какая это, к черту, любовь? Если я не боролся за нее до конца?
Отрываюсь от своего отражения, выкидываю недокуренную сигарету, и трогаюсь с места. Еду за новым объектом. Ольга Анатольевна, милая женщина, охрану и сопровождение которой, организовал ее сын. Уже две недели, с подачи Серова, я на новой работе. Это самая спокойная и ненапряженная работа в моей жизни. Все проще некуда. Утром отвезти на работу, забрать в обед, следовать за объектом до вечера по повседневным делам, и домой. Оплата почти та же самая. Серов постарался, разрекламировал меня на все сто процентов. Сам был в шоке, читая свою характеристику. Похоже я должен Серову до конца жизни.
Торможу новенький Ауди на очередном светофоре, закрываю глаза и, кажется, что справа сидит принцесса, открываю глаза — пустое место. Она поселилась в моей голове и никак не хочет покидать меня. Она мой мираж, моя галлюцинация и мой бред, от которого я все никак не могу избавиться.
Хотя кому я вру. Главный вопрос: хочу ли я избавиться от этого видения в своей голове? Нет, не хочу!
Я, наверное, никогда не смогу забыть эту сумасшедшую девочку. И моя пустая душа в очередной раз разрывается от боли, потому что я посмел верить в то, что невозможно. Мы с совершенно разных миров и можем существовать вместе только в моем сне. Сне, который больше мне не снился. Сначала я был рад этому факту, наивно полагая, что так быстрее ее забуду. Но последнюю неделю, по ночам я вою от тоски без моей принцессы. И совершенно не понимаю, что с этим делать. Но это же не на всю жизнь? Когда-нибудь меня должно отпустить… И почему в этом гребаном мире все так глупо и бессмысленно…. Я словно мертвый, но моя любовь к ней жива и кажется только с ней я и живу…
— Добрый вечер, Тимур, — неизменно любезна Ольга Анатольевна. — Как там Ваша мама? — спрашивает она меня, садясь в машину. Женщина старше меня почти на тридцать лет, но предпочитает называть меня на Вы.
— Все хорошо, Ольга Анатольевна. Еще раз, спасибо Вам большое, — наверное, в тысячный раз благодарю эту женщину. Как оказалось, она возглавляет реабилитационный центр помощи онкобольным. Никогда не пользовался своим служебным положением, а здесь ничего не мог поделать, не выдержал, просто задал женщине пару вопросов, а дальше она все разузнала сама и предложила бесплатную помощь моей матери.
— Если все хорошо, тогда почему Вы такой угрюмый молодой человек, — улыбаясь, спрашивает женщина, подавая знак рукой трогаться с места.
— Все хорошо, Ольга Анатольевна, — твержу, что у меня все прекрасно, не желая делиться с ней своими душевными ранами. Женщина ничего не отвечает, кивает головой, достает из сумки какие-то бумаги, начиная их изучать. Подъезжаю к дому Ольги Анатольевны, въезжаю в гараж.
— Я еще буду Вам нужен?
— Да, Тимур, Вы нужны мне прямо сейчас. Мне нужна будет Ваша помощь, — как-то хитро улыбается женщина. — Пойдемте со мной, — зовет меня, выходя из машины. Прохожу вместе с ней в небольшой уютный дом, где пахнет как-то по-домашнему. Странно, учитывая то, что женщина почти не бывает дома.
— Ванная комната слева по коридору, мойте руки и сразу проходите на кухню, — предлагает Ольга Анатольевна. Делаю все, что она говорит, размышляя в чем же ей понадобилась моя помощь.
Прохожу на кухню, где очень аппетитно пахнет свежеприготовленной едой.
— Не удивляйтесь так, Тимур, — произносит женщина, проходя на кухню. — Мне некогда готовить и заниматься домом, поэтому у меня есть помощница, — объясняет она, начиная накрывать стол на двоих. — Надеюсь, вы любите тушеное мясо.
— Эм… я не голоден.
— Ну, нет, Тимурчик, порадуйте меня, поужинайте со мной, ненавижу есть в одиночестве, а мои дети нечасто радуют меня своими визитами, — с долей грусти произносит она, продолжая накрывать на стол. — И потом, Вы как-то говорили, что очень обязаны мне за свою маму, так что возражений я не принимаю. Присаживайтесь, я не задержу Вас надолго. Обещаю, — киваю головой, садясь за стол, наблюдая, как хозяйка дома наполняет наши тарелки и располагается напротив меня.
— Кушайте, кушайте, не стесняйтесь, видела я, чем Вы питаетесь на бегу. И эти ваши вечные крепкий кофе и сигареты доведут Вас до язвы. Это я Вам, как доктор говорю. Такие сильные парни, как Вы, должны хорошо питаться. А теперь расскажите мне кто она, эта девушка? — неожиданно спрашивает женщина, как только мы завершаем ужин.
— Не понимаю, о чем Вы говорите.
— Вы все прекрасно понимаете. Извините меня, может, я лезу не в свои дела, но я видела, как Вы постоянно рассматриваете фотографии на своем телефоне одной молодой особы. — Вы ее любите?
— Да, — сдавленно отвечаю я, понимая, что нет смысла отпираться. — Но я не хочу о ней разговаривать.
Мы недавно расстались.
— Расстались, любя? — выгибая брови, спрашивает женщина.
— Да, все сложно и необъяснимо.
— Я не буду лезть к Вам в душу, — говорит Ольга Анатольевна, разливая нам чай. — Но знаете, так бывает, что жизнь разводит людей только для того, чтобы показать, как они важны друг для друга, — возможно, она права. Только вот мне не нужно было расставание, чтобы понять, как важна для меня Таисия. А принцессе.… Задумываюсь над ее словами, слышу, как в моем кармане начинает вибрировать телефон.
— Если Вы позволите, я отвечу на звонок.
— Да, конечно, могли бы и не спрашивать, — выхожу из-за стола, прохожу в прихожую, вынимаю телефон из кармана. Это Серов. Я не общался с ним с того дня, как устроился на эту работу.
— Да.
— Ты уже знаешь? — как-то отстраненно спрашивает Серов.
— Знаю что? — не понимаю я.
— Значит, не знаешь, — выдыхая, отвечает мой бывший начальник.
— Вчера подорвали машину Аркадия Станиславовича, — пауза, еще один его глубокий вдох. — В общем, похороны состоятся завтра. Двойные. С ним была супруга, — и вновь тишина, словно мы по рации разговариваем и он отключается после каждой фразы, — облокачиваюсь об стену, сжимаю телефон в руках.
— Как она? — задаю самый главный, волнующий меня вопрос.
— В общем, по этому поводу я и звоню. Мы не справляемся с ней. Она…, - запинается, будто подбирает слова. — Второй день не выходит из комнаты, ничего не ест и не пьет, прячась под одеялом, как маленькая девочка. Любые наши попытки поговорить, только усугубляют ее состояние. Я хотел бы тебя попросить поговорить с ней. Вы были близки…. Я не знаю, что там у вас произошло, но сейчас она нуждается в близком человеке. Завтра похороны, на которые она категорически отказывается идти, — Боже, как я не почувствовал, что моей маленькой девочке плохо?
— Я скоро буду, — отвечаю я, сбрасывая звонок.
* * *
Когда увидел ее, завернутую в одеяло в темной комнате, я содрогнулся от боли и отчаяния, которыми была пропитана комната Таисии. Она плачет, уткнувшись мне в шею, разрывая в клочья мое сердце, выворачивая мне душу наизнанку. Никогда так остро не ощущал боль и отчаяние другого человека.
Никогда так не хотел забрать боль родного человека. Возможно я ужасный человек, но я даже боль матери не чувствовал так сильно, как боль моей девочки. Я бы отдал свою жизнь, только ради того, чтобы моя любимая девочка больше не страдала. Знаю, что это ненормально, но я настолько одержимо ее люблю… Качаю ее, как ребенка, что-то шепчу, пытаясь успокоить, и сам начинаю задыхаться от очередной дозы близости с ней. Она, наконец, успокаивается, засыпая в моих руках, а со мной творится что-то немыслимое. Ей плохо, а я наслаждаюсь ее близостью, прижимаю к себе, непрерывно ласкаю, пропускаю ее шелковистые волосы сквозь пальцы и понимаю, что убиваю себя этим. Не получилось у меня все оборвать. И оставить мою малышку одну, тонуть в своем горе, я тоже не могу. Девочка моя, что же ты со мной делаешь?