Я должен перевернуть этот город, сделать все что угодно, даже невозможное, но вытащить ее оттуда.
— Успокойся, здесь твои нервы и геройские порывы ни хрена не помогут. Я все прекрасно понимаю! И сам нахожусь в полном шоке от этой новости, — спокойно, даже можно сказать холодно, сохраняя здравый рассудок, говорит мне Серов, подходит ко мне и толкает в сторону кабинета. — Пошли, все обсудим. Есть у меня один знакомый майор из этого отделения, служили вместе. Будем надеяться, что он поможет, — и я иду за ним, пытаясь сдерживать себя и свои метания. А в голове ЕЕ голос, зовущий меня, во сто крат усиливается, и теперь я четко понимаю, что это все не мой бред, я просто чувствовал, что моей девочке плохо.
Дверь кабинета закрывается, я сажусь в кресло, зажмуриваю глаза. В голове куча вопросов. Почему она там? Что случилось? Кого хотела убить? А главное зачем? И почему не пошла ко мне, раз собиралась? Серов садится за рабочий стол, наливает два стакана коньяка, протягивая один из них мне.
— Я не хочу, мне сейчас трезвая голова нужна, да и не могу я здесь сидеть пить, когда ОНА там и неизвестно, что вообще с ней происходит! — вновь повышаю голос, сжимая голову руками от пульсирующей боли.
— Пей, — настаивает Серов, — Один стакан просто успокоит твои нервы, а больше я тебе и не налью, — и я пью, залпом, не морщась, понимая, что совершенно не чувствую вкус алкоголя, словно воды выпил.
Серов опрокидывает свой стакан и тут же набирает нужный нам номер.
— На громкую связь поставь, — прошу я его, хочу знать все, что происходит, не желая ничего упускать.
Мужчина кивает в ответ, кладет телефон на стол, нажимая значок громкой связи. Гудок, один, второй, третий и наконец, ответ!
— Да, Серый, — слышу немного хриплый голос мужика. — Соскучился? — шутливо усмехается он.
— Безумно, голос твой хотел услышать, — невесело ухмыляется Серов, а мне хочется, чтобы они прекратили свои идиотские шуточки и перешли к главному, у нас нет времени, каждая лишняя минута, проведенная в СИЗО, оборачивается для моей девочки адом.
— Слушай, у меня к тебе важное дело, ты на работе? — уже серьезно говорит Серов.
— Так и знал, что тебе вновь что-то от меня нужно, — продолжает шутить мужик. — На работе я, куда я денусь. Выкладывай, что там у тебя, — наконец уже более серьезно говорит мужик.
— Поступила информация, что у тебя в СИЗО сейчас сидит Таисия Добровольская, обвиняемая в покушении на убийство. Мне нужна полная, подробная информация по ней, — я замираю, не дышу, жду ответа.
— Да, есть такая, ночью привезли. Дочь твоего покойного босса, сам был в шоке от такой новости, даже думал, что дело сфабриковано, чтобы надавить на богатую наследницу, но как понял, у нее и нет уже никакого наследства, да и парень, которого она хотела убить, реально сейчас в реанимации.
— Слушай, Михей, эта девочка дорога мне, как сестра, дай мне всю подробную информацию, и я в долгу не останусь.
— Хорошо. Ее ночью привезли, дознание проводили вообще не мои ребята, с верхов приехали, левые.
Она ранила сына прокурора, не смертельно, к счастью, воткнула нож под лопатку, повредила парню легкое, но насколько я знаю ему сделали операцию, жить будет. Но факт остается фактом, на ноже ее пальчики, да и она не отрицает своей вины. Как это произошло, не знаю, они все протоколы с собой забрали. В общем, прокурор за своего драгоценного ублюдка хочет засадить девочку в тюрьму. Хотя есть у меня подозрение, что не все так гладко. Меня не было ночью, но говорят, ее привезли в разорванной одежде и с разбитой губой. Видимо девочка просто оборонялась. Вот как-то так, Серов, и прогнозы неутешительные. Тут все бездоказательно будет. Прокурор жестокий человек, он за своего единственного ублюдка трясется. Тут ей поможет, только если его сынок сам скажет, что упал на нож спиной. И да, ночью, после допроса, они ее в общую камеру определили.
— Какого хрена, Михей? — уже срывается Серов. — Таких как она положено по началу в одиночке держать. Она же ребенок еще и по первой! Да и в карантин ее должны были сначала поместить!
— Слушай, Серов, не ори, я все бл*дь понимаю. Но тут не я рулю. Говорю тебе, давят на нее, сломать хотят. Могу сейчас в одиночку ее поместить. Я не знал, что дочь Добровольского так тебе дорога, я думал ты уже никак не связан с этой семьей.
— Михей, пожалуйста, сделай это, как можно быстрее, и посмотри в каком она состоянии. Она, правда, не могла сделать это просто так, она еще маленькая, глупая девчонка. И еще, Михей, мне нужно свидание с ней.
— Когда?
— Сегодня! Сейчас!
— Через пару часов приезжай. Не переживай, я ее под свой контроль возьму. Организую ей «ВИП» камеру, к себе заберу, чаем напою, поговорю и попытаюсь выяснить, что все-таки произошло.
— Только не дави на нее. Я сам с ней поговорю.
— Хорошо, Серов, жду тебя через два часа, — Серов сбрасывает звонок, глубоко вдыхает и наливает нам еще коньяка.
— Я лично добью этого холеного ублюдка, — спокойно произношу я, залпом выпивая коньяк. — Она не могла его просто так ранить. Да и как она оказалась рядом с ним, если шла ко мне? — Соскакиваю с места, в надежде отыскать больницу, где лежит этот мудак, потому как в мозгу четко отпечатались слова «ее привезли в разорванной одежде и с разбитой губой» Моя малышка не убила его, а я убью!
— Я сказал сядь на место и не дергайся, — четким, командным тоном говорит мне Серов, а когда понимает, что мне сейчас плевать на его гребаные приказы, поднимается с места, тормозит меня, впечатывая в стену, сверлит меня своим тяжелым взглядом.
— Я прекрасно понимаю твои чувства и жажду добить этого урода, поверь мне, наши желания совпадают! — громко говорит он, пытаясь перекричать моего зверя, который беснуется и требует немедленной расправы. — Думаешь ей там легче станет, если и тебя посадят за убийство? — Не дергайся, мы найдем выход. Михей там больше в обиду ее не даст. Мы вытащим ее. Есть у меня мысли по этому поводу! Думаешь прокурор святой? Найдется у меня в закромах пара компроматов на него. Он за свое место у власти трясется. Но мне время нужно, хотя бы пару дней. А ты не мешай мне Ромео, не дергайся. Вернем мы тебе принцессу, я сам кого хочешь за эту девочку убью, — довольно убедительно произносит он. Отпускает меня, вталкивая назад в кресло. А я зажмуриваю глаза, чувствуя, что сейчас свихнусь. Это я во всем виноват! Я гребаный слабак и эгоист! Оставил ЕЕ одну, думая о своих чувствах. Если бы я не ушел, этого бы не случилось! Сердце истекает кровью, только от мысли о том, в каком аду находится моя принцесса. И о том, что она действительно может сломаться, если уже не сломалась. Боже! Кажется, я вою во весь голос словно зверь. За что этой девочке столько боли в жизни! Ощущаю себя бессильным куском дерьма от того, что ничего пока не могу сделать. Хотелось рвать и метать, добить Славика, пристрелить его папочку, и уничтожить каждую тварь, которая посмела сделать ей больно или обидеть. Но вот только я не супермен, а жизнь не киношный боевик, где все легко и просто.
— Я хочу ее видеть. Серов, я понимаю, что ты много чем мне помог, и я вряд ли когда-нибудь с тобой рассчитаюсь. Но я должен ее увидеть. Отдай мне свидание с ней… Пожалуйста, Серов, я сдохну, если не увижу Таисию в ближайшее время. Отдай мне это свидание…, я все что угодно для тебя сделаю.
Только дай мне ее увидеть и самому с ней поговорить, — Серов долго смотрит мне в глаза, как будто хочет там что-то увидеть, а там, мать его, только мольба, дать мне глотнуть воздуха на встрече с ней.
Я готов сейчас на коленях перед ним ползать, лишь бы встретиться с ней и не дать моей малышке сломаться. Облегченно выдыхаю, начиная чувствовать покалывание во всем теле, от того что Серов кивает мне в знак согласия.
ГЛАВА 14
Таисия
Я забилась в угол железной кровати с сырым, серым бельем. Обняла себя руками и не могла даже пошевелиться. Вокруг темно-зеленые, облупленные стены, желтый свет тусклой лампочки на потолке, и запах сырости, смешанный с тошнотворным «ароматом» неизвестно чего. Меня трясет как в лихорадке, словно я сильно простудилась, тело ломит от усталости, хочется спать, но я не могу закрыть глаза и позволить себе расслабиться. Эти женщины смотрят на меня как на загнанного зверька, противно смеются, продолжая заниматься своими делами, и постоянно лезут ко мне с расспросами, за что меня закрыли и что я натворила. А я сжимаю губы, морщась от боли в прокушенной Славиком губе, и ничего им не отвечаю. Они долго меня доставали, пока самая старшая из них не приказала отстать от меня. Казалось бы, она меня защищала, но это не так. После она добавила, что как только я приду в себя и привыкну к данной обстановке, она сама лично все разузнает.