позабытого прошлого слой.
Был я грузчиком после занятий,
удлиняя стипендии длань,
рос живот у тебя, словно спятил,
никакую не жалуя ткань.
Будни шли, сарафаны трещали,
и однажды заметили мы,
что все женщины в городе стали
выше носа носить животы.
Ну буквально, куда ни посмотришь
(солидарность ли в деле таком?),
стало первой заботою модниц
украшать свой наряд животом.
Животы, животов, животами -
словно поле гигантских цветов
колосилось и спело пред нами
в ожиданье двуногих плодов.
Вместо радости, чувство досады
поселилось во мне, как на грех:
пополненье Господнего сада
оказалось доступным для всех.
Еврейская тема
Как будто добавка и звука, и краски
к любому реченью, картине, перу,
еврейская тема - загвоздка, закваска,
завязка души и свечи на ветру,
И соли, и перца, и криков напрасных,
и шутки, почти со слезой наравне,
на белом - белее,
на черном - чернее,
на боли - больнее и круче вдвойне.
Еврейская тема - причин подоплека,
ужимка, ухмылка, увертка, скандал.
Куда нам деваться, коль Бог наш, нивроко,
еще двух Богов ненароком создал?
Три четверти мира - еврейская тема
и в вере, и в звере - во тьме и в огне:
на белом - белее,
на черном - чернее,
на боли - больнее и круче вдвойне.
* * *
Ведь все начиналось
с какой-то песчинки,
с какой-то молекулы,
льдинки,
луча,
не знала различий
ни в роде, ни в виде
та самая первая
наша душа.
Христианский завет
сотворен был евреем,
египетский принц
(и, возможно, - араб)
принес иудеям
и тору, и веру,
и все, с чем мы строим
и душу, и град.
О люд шебутной,
перед новым насильем
назад оглянись
сквозь сплетенье креста,
вглядись, как скорбит
Богоматерь Мария -
еврейка, что нам
подарила Христа!
Но в буйном беспамятстве
прет эпопея,
и прыгают буквы,
срываясь с листа:
араб никогда
не признает еврея,
еврей никогда
не признает Христа.
...Пускай не о том
ты тогда горевала,
и площадь кричала
пускай не о том -
мы только модели
вселенского шквала,
не надо сначала:
опять переврем.
* * *
Стаканы, стаканы, стаканы -
родимых напевов ключи,
мы водку глушили стаканами,
к вершинам стаканами шли.
О что за весомое слово
(сплетенье потерь и удач)!
Великой державы основа -
партиец, стакан и стукач.
- Мы дети стаканьего рая,
стаканьей семьи алкаши, -
сказал мне, стакан поднимая,
мой друг в барнаульской глуши.
- Ты думаешь, кто ты? - спросил он,
когда мы пошли по второй, -
по-русски сказать, то еврей ты,
еврей ты, но с русской душой.
Под лестью наигранной млея,
пьянел я, добрея и злясь,
как брат, обнимал я Андрея,
еврейством тем русским гордясь.
Пурга за окном разыгралась,
знать, тоже хмельная была,
стаканья страна кувыркалась,
бурлила, блевала, блюла.
Полвека легло между нами,
распила земного разлет -
та боль, что томилась в стакане,
теперь раздирает мне рот.
Кричу я (зовите хоть сукой!),
предатель, изменник, изгой:
- Как вытравить мне эту русскость,
еврею, но с русской душой?
И все... И душа опадает,
гляжу в пустоту, как чурбан,
лишь тихо к губам припадает
задумчивой гранью стакан.
А там, из Сибири далекой
Андрей, заметенный пургой,
моргнет мне: алеха ты, Левка,
не лучше ль еще по одной!
* * *
Еврей, еврей - всегда местечко,
всегда скандал, всегда квартал.
Летят любовники над речкой,
как их Шагал нарисовал.
И нету дня, и нету ночи,
летят за счастьем, за кордон.
Еврей, еврей - ну что он хочет?