– Конечно нет. Я удивлён, что ты сам этого не понял. Мало того, что один из них использовал динамо, что у них полностью запрещено, так он же ещё и улыбался, когда вёл переговоры. Ты их знаешь, им вообще до смеха не бывает. Тем более, я сильно сомневаюсь, что вообще хоть один здравый безопасник решился бы на столь отчаянную попытку в коррупционных схемах. У них же там охренеть какие отборочные, так что за подобную самодеятельность их как минимум вешают.
– И правда… Нужно как можно быстрее допрашивать этого выблядона и вызывать нашего спеца. Пусть он проверит, верны ли твои догадки.
– Спеца? Ты о ком?
– Скоро узнаешь. Пошли, мои парни разберутся здесь сами.
Дин нахмурился, явно выражая свою неуверенность в дальнейших действиях, но спорить не стал. Ситуация явно была неподходящей. Проследовав за отцом, что покинул кабинет, Иватани на секунду провалился в свои мысли. Он думал о том, как ему теперь придётся выкручиваться из этой западни, а самое главное, как потом оправдываться перед Каэдэ. Буквально накануне у них шёл разговор о прекращении незаконной деятельности, а тут такое. Пожалуй, некоторым вещам сбываться не суждено. Но тут стоит спросить самого Дина – хотел ли он прекращать?
Петляя по коридорам, Иватани вышли на лестницу, которую прежде он не видел. Она вела только вниз, по-видимому, на подземные этажи. Только начав спускаться по ней, он заметил свежие капли крови, что выстраивались в полноценный след, протяжённостью далеко не один метр. Ода же молча двигался по направлению крови, совершенно не озираясь по сторонам. Выйдя в длинный коридор с теплотрассами на стенах, семья остановилась – Ода встал на месте, а Дин ударился ему в спину, сразу после тормозя.
– Он там же, – оповестил Оду его коллега, выходя ему навстречу и уходя в сторону лестницы.
Следом за ним прошло ещё три человека, которые настояли на том, чтобы офицер позвал их при первой необходимости. Дину всегда было интересно, как его отец собрал в своём отделении столь подготовленных и доверенных людей, готовых ввязаться в любую трясину, лишь бы дело было сделано. Скорее всего, это заняло немало времени, но результат явно того стоил – благодаря ним можно было оставаться с прикрытой пятой точкой в случае чего. А случаи случаются… И часто.
Вскоре офицер приблизился к одной из дверей, коих на коридор было порядка десяти. Подобрав из под трубопровода ведро с мутной водой, он открыл помещение и пропустив Дина вперёд, зашёл сам. Комната представляла из себя абсолютно пустое пространство с одним стулом и парой труб у стены, к которым наручниками были приделаны два человека. Один из них сидел забившись в угол, опустив голову и протянув ноги вперёд, в то время как вторым являлся тот самый ЕСЕК, которому повезло выжить. Его раненые конечности были наспех перевязаны бинтами, будучи предварительно поджатыми жгутами, дабы кровь наверняка остановилась.
Пройдя ближе к заключённым, Дин вступил во что-то липкое. Как оказалось, это была чья-то недавно засохшая рвота, перемешанная с кровью, коей на полу было предостаточно. Рвотный позыв быстро подоспел к горлу, но одноглазый успел схватить себя за рот и шагнуть назад, быстро шоркнув подошвой по полу. Оглянувшись на Оду, он встал в ступор, не зная, с чего начать. Отец же хладнокровно прошёлся по всем нечистотам, брякнув ведром по полу после. Тихо сидевший рядом заключённый медленно поднял голову, показав свою физиономию. На лице Дина тотчас проступил лёгкий ужас. У мужчины было полностью разбито всё лицо: губы набухли, щёки и скулы усажены гематомами, глаз заплыл, брови рассечены. Еле живой, он протянул руку к ведру и, схватившись за ручку, подтянул его к себе, скребя дном по бетону. Его сил едва хватило на то, чтобы пригнуться и сделать небольшой глоток той самой мутной воды, в которой, казалось, заразы было больше, чем в любом скотомогильнике. Отпрянув от ведра, он закинул голову назад и закрыл рот руками, но вскоре его стошнило, отчего всё потекло по его лицу и шее. От подобной картины Дин полностью растерялся, даже не зная, как ему реагировать. Да, он убивал людей, но он никогда их не мучил. Нет смысла издеваться над тем, от кого нужно просто избавиться. Вся эта сцена выглядела так дико и жестоко, что внутри него зародилось какое-то противоречивое чувство. Это была жалость, смешанная с обидой, что давала ростки здравого взгляда в эту эмпатическую ошибку. Если Ода его так пытал, значит, есть за что.
Тогда-то Иватани и осенило. Отец говорил о человеке из банды Шикки, что удалось поймать на позапрошлой неделе. Быть может, это был именно он.
– Эй, а это не…?