– Я тебя только вылечил, а ты вернулся вновь побитым, – холодно пробубнил хирург, надевая новые стерильные перчатки.
– Не до этого, мистер Мори. Осмотрите отца и Армандо, – задыхаясь попросил Дин, принимаясь отрывать от себя куски покрытия руками.
Из-за количества слоёв Иватани больше не мог впитать их внутрь себя, как он обычно это делает. Ныне ему приходилось натурально сдирать с себя кожу, чтобы освободиться из рукотворного тела, в которое он сам себя и заковал. Ломоть за ломтем, осколок за осколком. Всё это сыпалось на пол, хрустя под ногами обеспокоенного Элфи, что стучал пяткой по полу с невероятной скоростью, что отдавалось вибрациями по всей машине, словно та ехала по гравию.
– Хорош, бля, – Дин раздражённо толкнул белобрысого в плечо. – Не тебе сейчас переживать нужно.
Китсу даже не отреагировал. Он, конечно, попытался сдержать свой стресс, однако нога как проклятая продолжала долбить по полу, уже не в силах остановиться. Сложив руки на груди и протяжно выдохнув ртом, Элфи опустил голову, совершенно затихая.
– Ну, что с ними? – спросил Иватани, оборачиваясь к своему недо-тестю.
– Я не могу осмотреть твоего отца, мне мешает его слой железа, – недовольно процедил Маноду, не оставляя попыток хоть как-то прощупать пульс у лежащего на кушетке Оды. – Бесполезно. Он хотя бы дышит, так что осмотрю уже в палате. Пока займёмся этим… – обернувшись к Росси, Мори обратил внимание на обрезанные кроличьи уши, через которые кровь всё ещё вытекала, совершенно не собираясь останавливаться, – …ого. Так, ладно, сейчас без шуток. Тут ветеринар нужен или обычный…
– Да человек он, блять! – не сдержался одноглазый. – Осмотрите его!
Долго осматривать пациента не пришлось, Мори сразу понял, что ушастый не дышит, и был вынужден применить свою способность для поддержания того в стабильном состоянии. Сорвав перчатку с правой руки, он сдёрнул быстросъёмы плитника, тем самым снимая броню и освобождая тело для осмотра. Перерезав футболку изогнутыми хирургическими ножницами, доктор приложил ладонь к груди Росси в области сердца, после чего напрягся, яро сосредотачиваясь на своей задаче. Тотчас его рука срослась с телом Армандо, со стороны это выглядело так, словно ладонь наполовину провалилась внутрь грудной клетки, вокруг обрастая небольшими волдырями из вздувшейся кожи. Мори не моргал, но по нему было видно, что зрением он сейчас точно не пользовался – он глядел сквозь свою же руку, будучи погружённым во внутренние ощущения чужого организма. Бинго. Ожив во взгляде, Маноду обернулся к Дину и указал пальцем на полки над его головой.
– У него внутреннее кровотечение, абдоминальное, если быть точнее. Подай пакет физраствора, он лежит в полке над тобой.
– Элфи, помоги мистеру Мори, я сейчас мелкой моторикой заниматься не смогу, – ссылался одноглазый на свои почти негнущиеся из-за толщины пальцы.
Быстро отойдя от своих мыслей, Китсу вскочил и нарыскал в полках условленный пакет, передавая его хирургу. Последующие минуты эти оба были заняты спасением кролика, который почти не подавал признаков жизни, то и дело мотаясь в кресле, как мясо, из-за поворачивающей машины. В тесноте да не в обиде, как говорится, однако это выражение не было применимо к машине скорой помощи, внутри которой было два пациента и три попутчика, которые еле умещались друг с другом, постоянно сталкиваясь плечами.
В какой-то момент Маноду поплохело, его бросило в жар, а глаза стали закатываться, словно он вот-вот потеряет сознание. Это обеспокоило Элфи и Дина, отчего те стали донимать доктора вопросами.
– Эй, порядок?
– Мистер, всё хорошо?
– Ух… Такие операции надо делать в присутствии донора. Я отдаю ему свои внутренние ресурсы, по сути по кускам себя переставляю на него. Нужно держать его в стабильном состоянии до приезда в больницу. Там уже и мне легче будет.
– Вы точно дотерпите?
– Твоя мать меня не простит, если я снова потеряю сознание на операции, – устало улыбнулся Маноду, поднимая глаза на Дина.
Что-то отдало горечью в самой глубине сердца. Иватани словно в моменте осознал всё то, что только что произошло. Для чего была вся эта операция. Это было подобно возвращению в реальность после невероятно правдоподобного сна. К тому моменту на лице одноглазого уже не было покрытия, и его эмоции ничего не могло скрыть. Парень опустил уголки губ, напрягая подбородок и поднимая глаза вверх. Давать волю чувствам сейчас, когда прямо перед ним лежал отец в неизвестном состоянии и товарищ при смерти, было бы слишком эгоистично. Но ком в горле распирало всё сильнее, отдаваясь болью внутри гортани. Слёзы выкатились из-под век, стекая по напряжённому лицу, давая малую, но всё же разгрузку. С дрожью выдохнув, Иватани грубо постучал себя по лбу ладонью, после крича в сторону Санчеза, которого отделяла лишь стена с пластиковым окошком.