– Кашиваги? – спросил он осипшим в моменте голосом.
– Да. Это я, – коротко кивнула девушка, нежно обнимая своего брата.
Всё ещё не веря в происходящее, каменный не спешил кидаться в объятия. Это было в первую секунду, пока он не почувствовал тот самый знакомый запах, который был ему роднее всего на свете. Сомнения сняло неопровержимым фактом – это была его родная сестра, что пропала десять лет назад. Буря из всех самых крайних степеней чувств разбушевалась в душе, не оставляя Дину и шансов на спокойное принятие такой ситуации. Он тихо заплакал, обнимая сестру и прижимая её к себе как можно крепче. С каждым вдохом Иватани начинал рыдать всё громче и громче, ибо не знал, как сдержать всё то, что накопилось в нём за эти долгие годы. Ему не верилось, что он забыл свою дорогую сестру, которой дорожил ровно так же, как и матерью. Это было невыносимо больно. Кашиваги тоже поначалу пыталась сдерживаться, но уже скоро за спиной послышались её всхлипы и тихие стоны. Ей было не легче. Она не забывала этого ада и, скорее всего, уже никогда не забудет. Осознание того, через что ей пришлось пройти, разбивало Дина на мелкие осколки, выкручивая его сердце наизнанку.
– Прости… Прости… Прошу, прости меня… Мне так жаль, – без конца повторял парень, захлёбываясь в слезах.
– Всё хорошо. Теперь хорошо, – Кашиваги пыталась говорить в своей мягкой манере, но срывалась, давая понять по интонации, что тоже хочет разрыдаться.
Они ещё долго плакали, обнимая друг друга и не веря, что наконец встретились. Дин никогда в жизни не плакал так много. Он попросту не мог успокоиться, ибо стоило ему сделать один спокойный вдох, как его вновь накрывало волной чувств, вытягивая из него всё новые и новые слёзы. К моменту, как они оба успокоились, Иватани лежал на боку, обнимая сестру и уткнувшись лицом ей в живот. Она нежно гладила его по голове, как когда-то в детстве, напоминая самой себе, как же хорошо иметь любимого младшего братика.
– Получается, ты тоже охотилась за Виктором? – наконец смог спросить Дин, когда его истерика кончилась.
– Да. Хотела отомстить ему за то, что разлучил меня с семьёй.
– Он же мёртв?
– Папа высадил ему целый магазин в рот, хотя тот и так уже погиб от упавшего на него вертолёта. А зачем его искали вы?
– Он… убил маму. Полтора года назад.
Кашиваги замолчала, прекращая гладить брата по голове. Прижав его за затылок покрепче к себе, она подогнула ноги и протяжно выдохнула, утыкаясь носом в макушку Дина.
– Надеюсь, ей сейчас хорошо. Она этого заслуживала.
– Думаю, теперь она точно счастлива. Мы избавили мир от одного из худших людей. Ценой сотен жизней, но избавили.
– Чем бы ни пришлось жертвовать, всё было не зря. Я в этом уверена.
Тяжело сказать, что сейчас чувствовала девушка. После стольких лет поиска своей семьи она всё же встречает её, но узнаёт, что её мать погибла. Не было даже возможности перекинуться с ней хотя бы парой слов. Просто посмотреть в её родные глаза и улыбнуться. Лично увидеть появившиеся за десять лет морщинки на веках.
– Неужели этот ад закончился… – выдохнул Дин.
– Коготь – это не Виктор. Это самая большая ОПГ в мире, их может быть и несколько десятков тысяч человек, многие из которых искренне верят в то, что нужно ломать нынешний мир. Думаю, впереди нас ждут ещё более тяжёлые дни, нам придётся самим разгребать последствия произошедшего.
– Это уже не моя забота. Я пообещал своей девушке, что больше не буду в это лезть, если убью Вика.
– У тебя уже и девушка есть… – поникла Кашиваги. – Давненько я тебя не видела, конечно. Мой братик уже таким взрослым стал.
– Говоришь прямо как мама…
– Я ведь её дочь. Иначе не умею.
Чувство, что прямо сейчас Дин находился в объятиях родной матери, плотно засело в его голове после этих слов. Как и в детстве, сестра была почти полной копией мамы. В ней была та же нежность, искренность и любовь. Всё то, за что Дин так любил своего родителя. Чуть отодвинувшись от сестры, парень подполз выше, останавливаясь своим лицом напротив лица Кашиваги. Секундная слабость не заставила себя долго ждать. Он аккуратно соприкоснулся с ней лбами и стал медленно мотать головой, трясь кончиком своего носа о её нос. Уцелевшая рука легла на щёку Каши, начиная её аккуратно поглаживать. Шрамы на её лице были грубыми, затвердевшими. При этом вся остальная кожа была очень тонкой и мягкой. Она не спешила останавливать Дина, спокойно отдаваясь в череду этих нежностей. Ей не хватало этого так же, как и ему. Желание наверстать упущенное за десять лет давало о себе знать.