– Это же правда ты? – тихо спросил Дин, открывая глаза.
– Конечно я, дурёшка. Кто же ещё? – сквозь слёзы улыбнулась Кашиваги, смотря в его чёрный глаз.
– Может… пойдём к отцу и расскажем обо всём? Он ведь тоже по тебе скучал.
– Я… хотела ему сказать. Но побоялась. Решила, что сначала дождусь тебя.
– Так пошли сейчас. Мне тоже нужно с ним поговорить.
– Мне всё ещё страшно. Кажется, что он не примет меня… такой.
– Эй, – Дин привстал и повис над сестрой, – Ты всё ещё его дочь. За последний год я много узнал об отце и могу точно сказать, но он любит тебя так же, как и десять лет назад.
– За последний год? – немного удивилась брюнетка, – Вы же так хорошо общались. У вас что-то случилось?
– Д-да… Всё очень сильно поменялось, когда ты пропала. Мы друг друга на дух не переносили до недавнего времени.
– Божечки, – ахнула она, – Хотя… думаю, ему было тяжелее всех. Настолько, что он и решил переехать, чтобы как можно быстрее унять боль от потери дочери. Ладно, – девушка поднялась с кровати, встав напротив Дина, протянула тому руку, – Пошли. Расскажем обо всём сейчас.
Холод вновь окутал тело парня, ибо столь тёплые объятия всё же были разорваны. Немного поёжившись, он оглянул комнату, пытаясь найти хоть что-то, что можно было натянуть на себя.
– Слушай, есть какая-нибудь кофта и обувь? Я сейчас околею.
– Твои кроссовки у тебя в комнате. А кофту… – Кашиваги подошла к шкафу и вытащила с полки первую попавшуюся толстовку чёрного цвета, передавая её брату, – …возьми мою. У нас всё равно примерно один размер.
– Да… Не думал, что ты вырастешь настолько высокой. Думал, что в маму ростом пойдёшь.
– Отцовские гены решили иначе, – улыбнулась она, отчего шрамы на щеках немного разъехались, создавая внутри щёк тихое хлюпанье. – Давай помогу.
Аккуратно взявшись за край кофты и закатав её, Иватани продела голову Дина в горлышко, после помогая натянуть и рукава. Дину было очень тяжело поднимать руки из-за бинтов и общего плохого самочувствия, так что кофту он бы так или иначе сам не надел. Грустно посмотрев на свой обрубок руки, одноглазый раздосадованно засопел, фиксируя всё своё внимание на этом. Кашиваги молча смотрела на это, прекрасно понимая, каково ощущать потерю конечности впервые. Нужно было просто смириться с этим, и чужие слова в этом точно не помогут.
В комнату без стука заглянул клон Каши, высовываясь из дверного проёма и протягивая пару красных, видавших лучшие времена кроссовок. Взяв их и поставив перед братом, девушка помогла тому обуться, после чего, не поднимаясь с корточек, положила парню руки на плечи, пытаясь привлечь к себе внимание.
– Так приятно снова поухаживать за своим младшеньким, – мягко улыбнулась она, после обнимая Дина. – Пошли. Думаю, не одна я за тебя переживала.
С неохотой встав, Иватани всё же покинул комнату сестры, тут же встречаясь с парой новых глаз, которых прежде в зале не было. Прямо у комнаты стояли две девушки европеоидной внешности и три мужчины, одному из которых явно было за сорок.
– Kashivagi, jetzt ist es besser, das Tierheim nicht zu verlassen. Straßensperren werden überall in der Stadt ausgestellt, sie stricken jeden ersten, – обеспокоенно протараторила одна из девушек.
– Многих уже увезли, в Нью-Йорке очень много последователей Когтя, которые сбежали с того пиздореза, – поморщился светловолосый парень с узким лицом, после оглядываясь на своего товарища в возрасте.
– Спецподразделения СЕКов крутят всех без разбору. Нужно уматывать отсюда как можно скорее. Говорят, в город прибыл сам Хейва.
На столь агрессивный поток информации Кашиваги лишь окинула своих знакомых холодным взглядом, с каким она была во время последнего боя. Ни капли того, что в ней было с минуту назад, не осталось. Натянув свою маску на лицо, она коротко вздохнула в той самой манере Иватани, после чего обогнула всех присутствующих, уводя за собой Дина, что пребывал в шоке от того, что впервые вживую услышал немецкий язык.
– Собирайте остальных, сворачиваемся и ищем новое место. Берите только самое необходимое. Готовность в час. Передайте остальным, – командовала она, направляясь к небольшому коридору находящемуся в углу комнаты прямо у лестницы наверх.