Разве нужно ещё что-то для счастья?
***
– И что теперь думаешь делать?
Усталый голос отца был для души уже сродни успокоительного. Шероховатый от сигарет тембр за последнее время стал настолько родным, что слышать его для Дина стало чем-то необходимым. Отец и сын сидели в машине, застряв в очередной пробке, которая не могла рассосаться вот уже битые полчаса. Было время обсудить всё произошедшее в самом ленивом темпе.
– Пока ещё думаю, – ответил младший Иватани, прислонившись лбом к стеклу двери. – Когда я пришёл к Нери за ответами, меня не пустили в институт, сказав, что я там не работаю. Меня словно забыли все, кто там был. Будто я и не работал там вовсе. Позвал Армандо, чтобы он меня провёл, но его тоже выдворили. Он сильно расстроился.
– Думаешь, СЕКи так попытались замести следы?
– А им это нужно? Как я понял, они идут на одном уровне с правительством. Нет смысла шифроваться и искать обходные пути, когда ты выше всех остальных.
– Тогда просто решили ограничить тебя от лишних активностей, – на выдохе заключил офицер, откидываясь на спинку и отпуская руль.
– К тебе на работу ещё не приходили?
– Нет. Думаю, им важно, чтобы я оставался в звании лейтенанта.
– Бесит…
Ряд машин неторопливо двинулся вперёд, проезжая несчастный десяток метров, а после вновь останавливаясь. Такие маломальские продвижения успели уже сильно надоесть, отчего Ода ударил кулаком по клаксону, открывая окно и высовывая в него голову, начиная размахивать кулаком небольшому хэтчбеку перед собой.
– Двигайся, мудила! Я сейчас твоей тупорылой рожей педаль газа зажму! – рявкнул он соседнему водителю, который, кажется, даже не услышал этого из-за общего гама, стоящего на трассе. – Терпеть не могу понедельники. Хрен куда проедешь, – пробурчал Ода, возвращаясь обратно в салон.
– Не думаешь взять отпуск? – поинтересовался Дин, видя, что его отец одной ногой стоит на поприще нервного срыва.
– Отпуск? Какое смешное слово. Что оно значит? – ухмыльнулся старший Иватани.
– Я серьёзно. Ты когда последний раз в отпуске был? Когда мне было девять?
– Не до отпусков мне сейчас, Дин. Совсем. Мы вот-вот увидим последствия всего случившегося, и я меньше всего хочу быть вдалеке от этого. Мы своё дело сделали, намусорили, теперь нужно разгребать. А вот уже потом… потом можно и отдохнуть маленько.
– Бать, нас вообще не должно волновать, что после нас осталось. Мы убили Виктора, остальное уже на части безопасников.
– Будь это так, они бы не заставили нас подписать договора. Сначала я обрадовался, ибо нам не придётся гнить в тюрячке до конца своих дней, но потом… потом я понял, что мы подписались на худший исход. Чёрт знает, что взбредёт в голову этим отморозкам. Они ведь хотят просто использовать нас как пушечное мясо в борьбе с оппозицией. А как только мы исчерпаем свой ресурс, они будут вольны делать с нами всё, что вздумается. Понимаешь это?
– Мы всегда сможем сбежать. И похер на маячки, – Дин почесал ключицу, на секунду вспоминая тот болезненный укол. – Мы что-нибудь придумаем. Уедем в какую-нибудь маленькую страну и будем там спокойно доживать свои дни.
– Если ты так хочешь, то я помогу. Но я останусь.
– Не дури, смеёшься что ли? Зачем тебе оставаться?
– Потому что в первую очередь я офицер полиции, а уже потом преступник. Пока я не буду уверен, что людям ничего не угрожает, я буду оставаться на своём посту. Должен же хоть кто-то ответственно исполнять свои обязанности.
Дин хотел было возразить, но быстро понял, что это не имело смысла. Такой Ода был человек. Донельзя честный, ответственный и чтящий справедливость как никто другой. Таким, как он, только и остаётся работать в органах охраны. В тот момент парню стало немного стыдно за то, что он не был таким же светлым человеком, как его отец. Несмотря на родственную связь, Дин характером почти не был похож ни на мать, ни на отца. Безусловно, были многие вещи, в которых он был на одно лицо с ними, однако в большинстве своём Иватани был сам себе на уме в вопросах морали и воспитания.