Полный этими мыслями Дин вскоре уснул, отчего после большую часть ночи его мучили плохие сны, в которых он проживал некоторые эпизоды своей жизни. Он чувствовал, как ему плохо, однако совершенно не мог проснуться, с ужасом наблюдая за всем тем, что творилось внутри его головы. Смерть матери, пьющий несколько месяцев отец, первые убийства, инцидент в поезде, встреча с Юудаем, бесконечные ранения. Всё это смешивалось в один единый коктейль, что заставлял парня ворочаться во сне и сдавленно стонать. Проснуться ему удалось лишь с чужой помощью – его разбудила пришедшая домой Кашиваги, что с порога услышала стоны брата и поспешила привести его в чувство.
– Дин. Дин, – звала она, аккуратно поглаживая брата по голове. – Эй, всё хорошо?
Окончательно проснувшись, Иватани немного раскрыл глаза, замечая лишь размытые очертания Каги, что еле были видны в почти полной темноте. Придвинувшись ближе к ней, он взялся за край её кофты своей уцелевшей рукой и притянул к себе.
– Не уходи, пожалуйста, – шептал он, вновь закрывая глаза.
– Мне полежать с тобой?
Коротко кивнув, Иватани немного расслабился, ибо дрожь наконец слегка ослабла. Успокаивающий голос родной сестры заставлял его чувствовать себя в безопасности. Прямо как и в детстве. Что бы ни произошло – стоило просто рассказать об этом сестре, и всё сразу становилось мелкой проблемой. Каждый раз, идя к Кашиваги с плохими новостями, Дин точно знал, что она пригреет его в объятиях, скажет, что она побудет с ним столько, сколько он захочет, и будет просто мирно сидеть с ним в обнимку, ожидая, пока младший брат успокоится. Это работало в детстве, это работает и сейчас, восемь лет спустя. Спустившись ниже, Кашиваги легла рядом с Дином, накрывая себя и его одеялом, а после прижимая голову одноглазого к своей груди, продолжая нежно поглаживать того по волосам.
– Всё хорошо. Я снова рядом. Я больше никуда не денусь. Засыпай, Дин.
И вновь тот же родной запах. И вновь то же умиротворяющее тепло рук. Иватани стал засыпать обратно почти сразу, предварительно прижавшись к сестре как можно ближе. Всё снова было на своих местах. Больше нечего было бояться.
– Дин… – вновь прошептала Кашиваги, спустя несколько минут абсолютного затишья, в котором был слышен лишь стук её сердца. – Давай завтра поедем к папе. Думаю, я готова рассказать ему обо всём.
Но до завтра ещё было много времени. Много, но всё ещё недостаточно, чтобы Дин мог сполна насладиться тем, чего лишился на долгие восемь лет.