– Пожалуйста, примите положение лёжа, – протараторил он, приближаясь к койке быстрым шагом.
Это оказался доктор. В три шага настигнув Дина, он начал аккуратно укладывать его обратно на подушку, стараясь как можно медленнее браться за его плечи. После, не теряя времени, он вынул из грудного кармана ручку-фонарик и посветил в левый глаз парню, начиная задумчиво задирать нос, стараясь рассмотреть всё с чуть иного угла. Иватани моментально поморщился и попытался отмахнуться, однако после первой попытки двинуться тихо зашипел из-за боли в районе всего своего тела.
– Тише-тише, молодой человек. Вам сильно досталось, не нужно тратить силы попусту. Я только осмотрю ваш глаз, остальное уже сделано.
Ручка упала в свой карман-домик, а доктор приподнял очки, закрепляя их на макушке.
– Как ваше самочувствие? Есть что-то помимо жжения? Тошнота? Голова кружится?
В ответ медработник получил только томный взгляд, который вскоре перетёк на койку неподалёку, где и лежала мать пациента. Иватани молча смотрел на неё некоторое время, пока доктор не привлёк его внимание к себе.
– Её состояние стабильно последние два дня, всё хорошо, нет причин беспокоиться.
Что-то было не так. Голова болела не так, как обычно, а темнота у краёв взора неприятно тревожила. Иватани разжал и без того слабый кулак и обернулся к доктору, который наблюдал за немой сценой. Недолго думая, парень протянул руку к вороту врача и попытался за него ухватиться, однако ладонь пролетела мимо ворота, ударившись о плечо смотрителя. Совершив ещё несколько провальных попыток, Иватани наконец удалось не особо крепко, но всё же вцепиться в халат. Было ощущение, что до доктора было настолько же далеко, насколько и близко. Осознание пришло быстрее, чем того хотелось. Дин не мог ощутить глубину. Окончательно приняв эту догадку, он потянулся рукой к лицу и закрыл левый глаз ладонью. Тьма. Абсолютная и беспросветная. Рука обмякла и с тихим хлопком упала на живот. Правый глаз не видел. Даже самая малая часть солнечного света от окна не могла пройти сквозь хрусталик. Вновь зыркнув на врача, парниша вопросительно указал пальцем на свой глаз, стараясь держать себя в руках.
– Да… Вас доставили в больницу в таком состоянии. Пока что мы прочистили ваш глаз и совершили операцию по сшиванию лица, но внутри белка образовался гемофтальм, который мы пока не в силах исправить. Приношу глубочайшие извинения.
Тяжело выразить словами те чувства, которые ты испытываешь, когда теряешь сам себя. И всё бы ничего, но один из главных страхов Дина — это лишиться какой-то части тела. Ранее ему доводилось думать о том, что он станет неполноценным из-за подобного, а сейчас даже и думать не приходится. Реальность столкнула лоб в лоб с тем, что хотелось бы оставить вне себя, как страшную сказку. Однако даже несмотря на столь серьёзную проблему, Иватани проглотил обиду, ибо сейчас у него была тема намного серьёзней, чем отсутствие половины зрения. Прямо сейчас в метре от него находилась родная мать, подключённая к ИВЛ и, судя по всему, висящая над пропастью под названием «конец», будучи привязанной к тонкой бечёвке, которая вот-вот порвётся. Слова доктора были только для того, чтобы успокоить душу. Ложь во благо, не иначе. Однако что есть – то есть. Мало что удастся изменить, если голова будет не в ладах с трезвой мыслью и самосознанием.
– Давайте я позвоню вашему отцу. Думаю, он хотел бы с вами встретиться.
Коротко кивнув, Дин упёрся ладонями в лоб, стараясь как можно холоднее принять всё происходящее. Врач тихо вздохнул и поднялся, отряхнув свой халат от катышков. Коротко оглянув мальчишку, он будто собирался что-то сказать, однако не решился и просто покинул палату, закрыв дверь до еле слышного щелчка.
Не успели часы закончить свой очередной оборот, как на пороге появился высокий человек, держащий в руках пакет и пыхтящий так, будто только что преодолел марафон. Одет он был в уставную чёрную полицейскую рубашку, замызганные джинсы и чёрный бомбер, за краем которого виднелся именной бейдж. Ода Иватани. Сомкнувшись взглядами с Дином, он свёл брови и еле заметно обмяк. Схватившись за верх дверного косяка, он сделал несколько неуверенных шагов и уже только потом твёрдо ступил по кафелю, добивая оставшееся расстояние. Тихий хлопок ладоней по спине и пара уже в объятиях. Иватани зажмурился и отпихнул отца грудью, ссылаясь на боль по всему телу. Мужчина же уронил пакет рядом с кроватью и упал вслед за ним на колени, хватаясь рукой за рот.