— Станислав Адамович, я хочу, чтобы на студии записали скрипку для моего проката. Федерация оплатит расходы, если музыку утвердят. Сначала ее надо показать Роберту Вахтанговичу, моему тренеру. Можно Мирра сыграет, а я запишу?
Мирра за спиной старого скрипача покрутила пальцем у виска и закрыла лицо ладонями… Вот Лерка всегда так! Ну как можно было взять все и выпалить одним махом! Надо было как-то… По-другому.
— Мирра рассказывала. Вы — юная фигуристка. Уж простите, красавица, — не поклонник. В молодости больше интересовался музыкой. А теперь, боюсь, — поздно начинать.
Мирра делала подруге отчаянные знаки. И все они означали одно — «Заткнись, ради всего святого!» Лера пожала плечами, дав понять, что передает пальму первенства в общении с маэстро его ученице.
— Станислав Адамович… А вы никогда не видели, как тренируются настоящие фигуристы?
— Не довелось.
— А хотите посмотреть? Давайте вместе сходим?
— Послушайте, девочки… — старик снял очки и стал протирать их платком.
Когда Станислав Адамович доставал из кармана пиджака этот огромный клетчатый платок и начинал тереть свои очки так, будто хотел проделать в линзах дырку, — это был очень, очень плохой знак…
— Идти на тренировку не обязательно — у меня есть записи. Я сейчас покажу последний прокат, — и Войсковицкая вытащила из рюкзака старенький ноутбук.
Миррка сколько угодно может гримасничать за спиной своего обожаемого маэстро! Такими темпами она вообще ничего не успеет. Она должна добиться записи «Хрустального шара», потому что она будет, будет катать под эту музыку! И не важно, как долго ей придется уговаривать этого Деда Мороза.
Чудо-экран загорелся, и настроение Станислава Адамовича испортилось окончательно. Как он не любил всю эту современную технику! С тех пор как умерла его жена, раз в месяц относил белье и одежду в прачечную. Стиральную машинку дочь увезла на дачу, к счастью. Как вообще можно находиться в одном помещении с такими звуками! Это же… Нечеловеческая пытка!
Но юные леди настаивали, и ему ничего другого не оставалось, как смотреть в этот… как его там… ноутбук. Зазвучала музыка. Лера вывела изображение на весь экран, сделала громче звук.
«Лунная соната». Бетховен. Гений! Гений нечеловеческого, космического масштаба! И… эта девочка в коньках. На льду. Удивительно, но ей каким-то совершенно непостижимым образом удалось выразить душу этого бессмертного произведения. По-своему, конечно… Но… Это… Это просто невозможно! Он забыл о том, что смотрит в мерцающий экран. Он был там, вместе с этим слегка курносым веснушчатым созданием в перчатках и убранными в «хвост» непослушными волосами. Руки. Ее руки пели. Звали за собой. Гуттаперчивая девочка! Гуттаперчивая… Как? Как она это делает? И сколько же надо трудиться, чтобы вытворять такое? Там же холодно!
Сердце профессора сдалось уже на середине, а к концу записи, он уже понимал, что побежден.
Видео закончилось. На несколько мучительно долгих секунд стало совсем тихо. Затем снова стало слышно, как вздыхают и плачут инструменты в бесконечных полутемных коридорах Консерватории. Лера не сводила со Станислава Адамовича напряженного, требовательного взгляда. Мирра прижала обе ладони к щекам, стараясь вообще не смотреть на маэстро. Наконец Дед Мороз заговорил:
— Вам, Лерочка, — надо будет кое-что почитать. Вы удивительно чувствуете музыку! Этого у вас не отнять. У вас… У вас действительно талант. Вы не просто двигаетесь под музыку, но выражаете ее по-своему, вот что важно. Музыканты, исполняя ту или иную вещь, вносят что-то свое. Каждое исполнение — уникально. Это сотворчество композитора и исполнителя, диалог двух душ, что находятся в разных временных пространствах! Разве это не удивительно, юные дамы? А? Разве не чудо? Не волшебство?! Миррочка, будь так добра, налей старику еще чаю, — синие глаза Станислава Адамовича блестели от удовольствия.
У Мирры от сердца отлегло! Она бросилась делать чай, стараясь не показывать, как счастлива. Будет Лерке музыка! Она его покорила… Впрочем, она в этом нисколько не сомневалась, вот нисколечко. Ну, может быть, самую малость.
— Так вот о чем это я, — профессор отхлебнул ароматный напиток, немного задумался и продолжил, — ах, да. Я дам вам материалы. Почитаете о жизни Мирра Тимаша. Тимаш жил в Праге. Во времена, когда там творили алхимики. Темное время. Загадочное. Загадочна была и сама личность Тимаша! О его легендарной скрипке написано множество мистических легенд. Например, что благодаря сделке с самим Дьяволом он получил в дар этот удивительный инструмент. А еще его считали путешественником во времени! Да-да! И вот что совершенно необъяснимо, мои маленькие одаренные друзья, — я нашел подтверждение этому! Конечно же, я реалист и отнюдь не сумасшедший, но вот послушайте! Вы только послушайте, что написала известная поэтесса серебряного века, Маргарита Листьева-Маковская. В то время были модны поэтические вечера — салонные развлечения, куда нередко приглашали выдающихся музыкантов. Послушайте: