— Да… Так что аристократка по рождению, я всего лишь дочь… — она осеклась, — дочь лучшей мамы на свете, а моя тётка владеет лучшим притоном в городе.
Помолчав, Двейн наконец поднял на неё глаза и спросил:
— Говоришь, он посылает испытания своим самым любимым детям?
Эбби кивнула в знак согласия и быстро смахнула предательские слёзы.
— Мне грех жаловаться. Всегда сытая и в тепле, я конечно никому не была нужна, но меня никто и не трогал.
Двейн молчал, погружённый в свои мысли. Там, глубоко в душе, он всегда лелеял жалость к себе. Никогда не показывал, но всегда думал, что обделён жизнью и судьбой. Все эти годы он растил внутри себя обиду на весь мир, ненавидя своё одиночество. А эта девочка просто жила, вернее выживала, но в отличие от него смогла сохранить веру в добро и людей.
«Откуда в ней это? Эта сила?», — он вздрогнул от того, что что-то обожгло его скулу. Погружённый в свои мысли, он даже не заметил, как Эбби вытащила свою ладошку из его руки и теперь осторожно обрабатывала ссадину. Она расценила его молчание по-своему, и чтобы не разрыдаться от стыда и отчаяния, осторожно обрабатывала ему лицо. Двейн непроизвольно поморщился и с удивлением посмотрел на её дрожащие маленькие пальчики. Потом взяв одну ладонь, приложил её к своим губам и осторожно поцеловал, закрыв глаза. Девушка замерла от неожиданности, а Двейн притянул её к себе за талию и обнял, уткнувшись лбом ей в живот. Эбби так и осталась стоять с поднятыми вверх руками, а потом осторожно опустила их ему на плечи и заплакала.
— Досталось тебе?
— Есть немного, — устало выдохнул Вей.
— Я так испугалась за тебя сегодня. Думала, что они убьют тебя, — прошептала она.
— В следующий раз, когда меня будут бить, убегай сразу, — усмехнулся он.
Она быстро приложила к его губам ладошку, заставив замолчать.
— Прости, это я виновата во всём. Не думаю, что они искали именно меня, просто Бетси надо забрать дом.
— Нужно было мне всё сразу рассказать. Прости меня, я тоже сегодня очень сильно испугался за тебя…
— А как ты меня нашёл?
— Тебя долго не было, и я пошёл навстречу. А у тебя громкий голосок, — выкрутился и отшутился молодой человек.
Эбби молчала, а он точно знал, о чём она думала сейчас, поэтому прижав её к себе ещё крепче, со вздохом попросил:
— Не уходи… пожалуйста…
Девушка быстро смахнула набежавшие слезы и улыбнулась:
— Пока я тебя не накормлю и не вылечу, я точно никуда не уйду. Иди мойся, — дрожащим голосом сказала она.
Он посмотрел на неё и грустно улыбнулся, а потом встал и пошёл к душевой. Но на полпути остановился и оглянувшись, с усмешкой сказал:
— А покупки так и не бросила, — он показал взглядом на валявшийся у стены свёрток.
Эбби всплеснула руками, задохнулась и покраснела:
— Да ты… да я чуть не умерла сегодня от страха, — и обиженно отвернулась.
— Хозяйственная и экономная, — веселился Вей.
Эбби стоя к нему спиной, тоже улыбнулась, а из глаз текли слёзы. «Узнав всё про неё, он не отвернулся, он не призирает её».
***
Следующая неделя прошла незаметно. Сейчас им было просто хорошо рядом. Они общались, шутили. Эбби старалась из незамысловатых продуктов приготовить что-нибудь вкусное. Он восхищался её кулинарными талантами. Как ни странно, но за это время Двейн получил сразу два заказа. Деньги всегда мало его интересовали, но сейчас он был очень рад этому.
А как трепетало его сердце, когда она тихонько подсаживалась и могла часами, не шевелясь, смотреть как он работает. Всё это время он забывал, как дышать. Но вместе с этим между ними всё отчётливее чувствовались напряжение и недосказанность. Каждый из них боялся начать разговор о будущем. Всю эту неделю они наслаждались обществом друг друга, но каждый из них понимал, что надо что-то решать. А ещё Эбби заметила, что, несмотря на его тёплое расположение, физически он сторонился её. Она почувствовала это еще тогда в тот день, когда он не дал ей обработать свои ссадины, сделав всё сам. А когда утром под случайно задравшейся рубашкой она увидела у него багровые синяки, она охнула и непроизвольно коснулась его кожи, он вздрогнул и замер, а потом мгновенно перехватил её руку. Он всё время был рядом, но старался не касаться её и не давал касаться себя. Эбби не могла понять, что происходит, но почему-то от всего этого у неё больно сжималось сердце. О чём-то большем между ними она и думать боялась. Он обнимал её всего пару раз, но воспоминания об этом заставляли трепетать её сердце, как бабочка.
***
На улице было уже темно. Снова шёл дождь. В печи уютно потрескивал огонь, наполняя комнату приятным теплом. Двейн работал. Он всегда работал поздно вечером или по ночам, а Эбби почти всегда сидела рядом и смотрела. Она уже успела привыкнуть к этому. Стараясь не шевелиться, чтобы не мешать ему, она с восторгом следила за движениями длинных пальцев, которые, как ей казалось, творили волшебство.
«Завтра ей исполнялось девятнадцать. И с завтрашнего дня она могла уже сама распоряжаться своей жизнью, без всяких опекунов. Выбор был не замысловатый, и одновременно невыносимо сложный. Вернуться к тётке и смиренно принять свою судьбу, наконец осознав, что кроме жизни гулящей девки она не смеет думать и мечтать о большем? Или остаться с ним? Но кто она ему? Один раз он уже рисковал жизнью, защищая её. Но она не имеет права распоряжаться его жизнью и судьбой. Да и хочет ли он, чтобы она была с ним рядом? Тогда в тот день на эмоциях он попросил её остаться, но больше ни разу не заговорил с ней об этом. Он сторонился её физически, боясь перейти черту или не желая давать надежду на будущее? Сейчас, когда он всё узнал про неё, она хорошо понимала, что теперь он не сможет её выгнать в никуда из жалости. Но единственное в чём она была точно уверена, это то, что его жалости она не вынесет. Всё, что угодно, но только не жалость. Она свалилась ему на голову раздетая и босая со всем ворохом своих проблем. А что он? Что чувствует к ней? Да и чувствует ли вообще? Может, зная, что такое одиночество, он просто решил ей помочь?» Сердце болезненно ныло, оно уже знало, что ждёт от него. Но могла ли она, имела ли право надеяться на взаимность?
«Может пока не стало слишком поздно, уйти, вернуться в прежнюю жизнь, оставив в душе только сказочные тёплые воспоминания? Принимать его заботу только из жалости к ней, невыносимо. Она уже привязалась к нему. Да нет, это что-то большее, не дающее спокойно дышать и спать по ночам. Любовь?» — Эбби вздрогнула и тяжело вздохнула.
Двейн молча покосился на неё.
— Устала, ложись спать. Нечего меня сторожить, — усмехнулся он, хотя в душе хотел, чтобы она осталась рядом с ним.
— Да нет, рано ещё.
— Тогда что?
Она вопросительно подняла на него глаза.
— За последние десять минут ты уже раз двадцать вздохнула. А последний раз так, что я даже боюсь представить, какое тяжкое преступления терзает твою совесть, — парень невозмутимо продолжал работать.
«Я тут сижу умираю, извелась вся, а ему весело» — с возмущением подумала Эбби.
— Да нет, просто у меня завтра День рождения, и с завтрашнего дня я стану полноправным членом общества, — в шутливом тоне решила подыграть ему девушка.
— Ах вот оно что, — Вей замер, — А почему раньше не сказала?
Девушка пожала плечами.
— Не знаю. Может боялась? — она посмотрела ему в глаза, — Вей, нам надо поговорить.
Двейн отложил инструмент и осторожно приложил указательный палец к её губам:
— Давай позже. Завтра обязательно обо всём поговорим, — а потом, быстро убрав руку, многозначительно добавил, — Тем более, утром ты станешь полноправным членом общества.
«Вот же…» — она хотела ответить что-то колкое, но случайно увидела, как дрожат его руки, и осеклась:
— Хорошо.
Дальше Двейн работал молча, а Эбби сидела рядом. В душе парня бушевал ураган:
«Ну вот и всё. Дороги назад уже нет. Опять эта маленькая девочка сама сделала первый шаг». Он сам понимал, что тянуть дальше уже нельзя, но оттягивал этот разговор до последнего, боясь задать ей вопросы, а ещё больше боясь услышать ответы на них. И вот, завтра всё решится, решится выживет он или нет. Он точно знал, что жить дальше без этой девочки он уже не сможет, несмотря на то, чем закончится завтрашний день. Но перед этим он обязательно сделает то, что задумал ещё несколько дней назад.