Мужчина замялся, а потом всё же спросил:
— Могу ли я его подождать?
— Да, конечно, — растеряно ответила Эбби, приглашая гостя в дом.
Они ждали Вея уже полчаса. Эбби предложила чай, но незнакомец отказался. Повисло странное молчание. Девушка сходила с ума от любопытства и тревоги. «Кто он? Что ему нужно от Вея? Может, это очередной заказчик»? Но сердце почему-то было не на месте. Наконец, не выдержав, она осторожно спросила:
— А у Вас к Двейну какое-то дело?
— Да, я должен передать ему письмо.
— Тогда, может быть, я передам?
Мужчина вопросительно посмотрел на неё.
— А, Вы?
— Я его жена, — почему-то неожиданно для самой себя соврала Эбби.
Гость с удивлением вскинул бровь, и после небольшой паузы сказал:
— Мне поручили передать письмо ему лично в руки, оно и так пролежало у нас больше трёх месяцев, поэтому я, наверное, зайду в следующий раз.
— Тогда могу ли я передать ему что-то? Как Вас представить?
— Извините за мою бестактность и разрешите представиться, исполнительный секретарь пансиона «Роттон» — мистер Гепфри, — спохватился гость.
Эбби удивлённо вскинула на него глаза и хотела представиться сама, но тут неожиданно скрипнула входная дверь и с порога Двейн громко заговорил:
— Эбби, милая, прости, что я так задержался.
Знаю, что ты волновалась и уже сердишься на меня, но… — и тут же осёкся, увидев постороннего мужчину у них в доме.
Эбби заметила, что Двейну было достаточно одного взгляда на незнакомца, чтобы тело его мгновенно напряглось, а лицо побледнело.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Двейн. Как ты возмужал… — с ходу пошёл в атаку незнакомец.
— Не могу ответить тем же, — резко перебил его Двейн, — Вижу, что Вы тоже в добром здравии и всё также полны энергии, как и раньше, — парень прошёл мимо протянутой ему для приветствия руки.
Мужчина неприятно ухмыльнулся и убрал руку.
— Чем обязан Вашему визиту? — холодно спросил молодой человек и подойдя к Эбби, взял её за руку.
Проследив за ним взглядом, мужчина тут же добавил:
— Спешу поздравить с женитьбой. Я не знал. Мы вообще ничего о тебе не знали, пока…
— Как Вы меня нашли, я догадываюсь, — снова оборвал его Вей, бросив быстрый взгляд на притихшую девушку, — И спасибо за поздравление.
Эбби покраснела, ей стало ужасно стыдно за свой обман.
— Так чем я обязан?
— Управляющий «Роттона» поручил мне передать тебе письмо лично в руки, — он протянул потёртый плотный конверт, — Оно уже три месяца лежит у него. Мы не знали, где тебя искать, ты же не оставил адреса.
Двейн молча взял протянутый ему конверт.
— Судя по адресату это твой отец…
— Я умею читать, — непривычно резко оборвал он мужчину, — Спасибо за труды, и если это всё, то прошу Вас покинуть мой дом.
Эбби впервые видел Двейна таким и с удивлением следила за происходящим. Гость сразу как-то сгорбился, и глядя на парня исподлобья, резко сказал:
— Как был упрямым невоспитанным дикарём, так им и остался, — и бросив взгляд в сторону девушки добавил, — И как только умудрился жениться на такой прелестной барышне? — и поклонившись ей, добавил, — Разрешите откланяться, — после чего развернулся на месте и через секунду ретировался.
Двейн отпустил её руку, молча кинул конверт на стол, а потом подхватив оставленный им у двери объёмный свёрток, вернулся к ней со словами:
— Посмотри, что я купил тебе. Я присмотрел его ещё в первый раз, — голос его предательски дрожал, несмотря на непринуждённый тон, который он хотел ему придать.
Не глядя на свёрток, Эбби растерянно спросила:
— Двейн, а что это сейчас было?
— Ну ты же сама всё слышала. На встречу старых друзей это точно не похоже, — он со вздохом отложил свёрток в сторону.
«Похоже, тяжёлого разговора не избежать», — пронеслось в его голове, — «Но, может, это и к лучшему?»
— Ну, как ты, наверное, уже поняла, это один из моих преподавателей из пансиона. У меня с ним, — он помедлил, — со всеми, сложились не очень хорошие отношения.
Эбби молча слушала. Говорить об этом и вспоминать своё детство Двейну совсем не хотелось, но бросив косой взгляд в сторону девушки, он понял, что рассказать всё-таки придётся. Эта любимая «заноза» просто так от него не отстанет.
— Если не вдаваться в подробности, — он вздохнул, — и описать мою жизнь тогда в нескольких предложениях, — он отвернулся к столу, — Я попал в «Роттон», когда мне не было и года. Защитить меня было некому, поэтому я стал любимой «игрушкой» для преподавателей и мальчиком для битья для воспитанников. А так как мне сильно хотелось жить, то, — он тяжело вздохнул, — пришлось выживать.
Двейн никогда ни с кем не говорил об этом, вспоминать те времена ему было всегда не приятно и больно, а сейчас к тому же ему отчаянно казалось, что он жаловался ей на свою жизнь, на своё сиротское детство, поэтому он нетерпеливо добавил:
— Поэтому, как только я достиг совершеннолетия, я сразу и без сожаления ушёл оттуда. Почти вся моя жизнь прошла в «Роттоне», но ничего хорошего вспомнить об этом времени и месте я не могу. И больше говорить об этом я не хочу, — резко оборвал он.
Эбби стояла, окаменев. Сухого короткого рассказа хватило, чтобы она ясно представила, какая невыносимая жизнь была все эти годы у этого одинокого, брошенного всеми ребёнка в этом проклятом пансионе. Жалость, сочувствие и нежность затопили её с головой. Она ведь ничего не знала о нём, сколько там в его опалённой душе за все эти годы скопилось боли и обиды. Она молча подошла к нему и обняла со спины. И без того напряжённые плечи его окаменели. Почувствовав это, она тихо сказала:
— Я помню. Жалеть тебя нельзя.
Он порывисто обернулся и обнял её.
— За эти месяцы, ты подарила мне столько счастья и любви, что я не хочу вспоминать о прошлом.
Она ответила ему нежной улыбкой и неожиданно спросила:
— Ты что? Даже не будешь читать письмо?
«Ах, чёрт, письмо. Я совсем забыл о нём». Если бы он был один, как раньше, то не раздумывая кинул бы его в огонь, не читая.
— Если я правильно поняла, то он сказал, что это письмо от твоего отца? — перебила она его размышления. Эбби смотрела на него сейчас своими огромными голубыми глазами. Под этим взглядом Двейн мысленно простонал. До ломоты в костях он не хотел читать это письмо, но ровно также он не хотел выглядеть в этих любимых глазах трусом и слабаком. Поэтому желая побыстрее со всем этим покончить, он одним движением вскрыл объёмный конверт. Как ни странно, в нём оказалось всего два листа. Двейн пробежал их глазами, заметно побледнел и откинул бумаги в сторону. Эбби молча наблюдала за ним.
— Можешь прочитать, — сухо сказал он, прошёл в душевую и умылся холодной водой.
Эбби присела за стол, осторожно потянулась к листам и опустила глаза. Первым документом оказалось завещание. Отец Двейна завещал ему всё своё имущество. На втором листе официальным текстом сообщалось, что отец Двейна скончался, оставив ему в наследство фамильное поместье и приличную сумму денег. Дальше шли чёткие инструкции душеприказчика, куда и когда Двейну необходимо явиться, чтобы оформить и получить наследство. Эбби ошарашенно подняла на него глаза. Он никогда ничего не рассказывал о своём отце.
Двейн почувствовал на себе её взгляд и порывисто ответил:
— Мне ничего не нужно от него, ни его денег, ни имущества, — он подошёл и сел на стул перед ней. — Откуда он только взялся? — простонал Вей.
Эбби осторожно накрыла его руку, лежащую на столе, своей.
— Вей, это же твой отец…
— Это чужой, неизвестный и незнакомый мне человек.
— Но умирая, он думал о тебе.
— Я тронут.
Девушка чувствовала, как он напряжён и растерян сейчас. Она успокаивающе погладила его по руке.
— Я уже сказал, что мне ничего от него не нужно. И это не обсуждается, — резко бросил Двейн, расценив её ласку, как попытку его уговорить.
Она вздохнула и продолжала молча гладить его руку, успокаивая и не поднимая на него глаз.