Двейн непроизвольно схватил её за предплечье. Охрана дёрнулась, но Бетси остановила их жестом, а потом нагнувшись совсем близко к его уху тихо прошептала:
— Ну, и зачем она нужна такая ваша любовь? Ты же сам знаешь, что всё это ничем хорошим не закончится? Дочь отличной шлюхи может отменно заниматься только одним делом…
Двейн больно сжал её руку.
— Всё. Всё, отпусти, ненормальный. Больно же, — она с силой выдернула руку, — Чёрт с вами, надоели уже оба. Девку только жалко. Пропадёт. А на ней можно было неплохо заработать, хотя, и проблем с ней не оберёшься.
Не в силах больше это слушать, Двейн одним движением сбил со стола на пол большую вазу с фруктами и сладостями. Раздался страшный грохот. Девицы завизжали, а амбалы дёрнулись в наступление. Двейн затравленно озирался, готовый уже опустить подсвечник.
— Всем стоять, — заорала Бетси, — А ты, пошёл вон. Даю минуту, — и кинув в парня накидку, прошипела, — Я бы на твоём месте поторопилась, барышня твоя ненормальная, гуляет по улицам раздетая, как бы не зачихала.
Двейн попятился к двери, отшвырнув подсвечник в сторону. У самого выхода его окликнули:
— Эй, как там тебя, может пошёл бы ко мне в охрану, мальчиков моих хорошо тогда отделал и Эбби бы пристроили?
— Перебьёшься, — зло огрызнулся парень и выскочил за дверь.
Амбалы дёрнулись следом, но сзади рявкнула Бетси:
— Я же сказала, стоять. Пусть идёт. Быстро всё убрали тут и всем работать.
Двейн поспешил скрыться в ближайшей подворотне. Он опасался погони, а сейчас самое главное было найти Эбби. На улице уже поливал ощутимый дождь и резко похолодало. Парень поёжился и ускорил шаг. «Может она домой пошла?» К дому он подходил уже почти бегом. Увидев тёмные окна, сердце парня болезненно сжалось. Теряя последнюю надежду, он влетел внутрь и позвал:
— Эбби, любимая.
Комната ответила звенящей тишиной. Двейн вспомнил, как однажды он уже звал её, так же вбежав в комнату, а она обняла его тогда со спины своими маленькими ладошками и прижалась всем телом. Он закрыл глаза и простонал:
— Где же тебя искать? Маленькая, глупая дурочка.
Двейн метался по улицам уже полчаса. Всматривался в лица редких прохожих, заглядывал во все тупики и подворотни. Он вымок до нитки, но не чувствовал ни холода, ни усталости, только страх и нарастающую панику. Перед глазами всплывали ужасные видения, как её такую хрупкую тащили в подворотню огромные ручищи, или она лежала без сил, утопая в грязи. Двейн сходил с ума, не зная, что ему делать. Он устало остановился на одном из перекрёстков, и тяжело дыша, опёрся руками о колени. «Ну куда же она могла пойти? Может Бетси обманула? Или она вернулась назад?»
И тут его осенило, в глазах мелькнула слабая надежда, и он рванул с места.
***
Идти Эбби было некуда. Бесцельно бредя по улице, она замёрзла и устала, голова кружилась, а мысли путались. В ушах эхом отзывались жестокие слова тётки.
«Они правы, они все правы», — по лицу девушки текли слёзы, — «Всё бессмысленно. Все мои мечты не имеют никакого смысла, если его нет рядом. Я всё потеряла, и это только моя вина. Я не имела права ломать его и без того несладкую жизнь».
Эбби разрыдалась. Почувствовав, что ноги её уже не держат, а мокрое тяжёлое платье тянет к земле, она растеряно огляделась, ища, куда можно присесть, и с удивлением увидела, что она оказалась у той самой кондитерской. Она, конечно, была уже закрыта. Девушка устало пробежала взглядом по тёмной витрине и её тут же накрыли воспоминания. Они клещами рвали ей душу. Девушка, шатаясь добралась до угла здания и ухватившись за стену, тихо осела на землю, прижавшись к стене спиной. Её волосы намокли и тяжёлые локоны оттягивали голову. Эбби потянулась рукой к волосам и услышала, как что-то звякнуло о мостовую. Она опустила глаза и увидела шпильку — подарок Вея. Деввшка подняла её и бережно прижала к груди замёрзшими руками.
«Я должна её вернуть. Я не имею никакого права на неё, я вообще не должна была её брать… Любимый, прости меня, прости, я так люблю тебя, так тоскую и скучаю. Как мне жить теперь без тебя? — она увидела перед собой, как наяву, его лицо, его улыбку, потянулась к видению рукой и потеряла сознание от усталости и горя.
***
Двейн не помнил, как он добрался до кондитерской. Задыхаясь и утопая в грязи, он бежал со всех ног, понимая, что время на исходе. Его такая хрупкая любимая девочка уже больше часа бродила где-то под дождём раздетая и обессилившая. Других мыслей сейчас он даже допустить не мог. Он выскочил на знакомый перекрёсток, подбежал к витрине, но там никого не было. Двейн в отчаянии закричал, слёзы душили его. Всё, это конец, он больше не знал где её искать. Это конец. Но тут, будто в ответ на его крик, он уловил еле заметное движение за углом кондитерской и рванул туда, заглянул и увидел своё сокровище.
Девушка лежала на земле без сознания, мокрые волосы разметались по земле, а кожа была мертвецки бледной. От этой картины его сердце только чудом не остановилось. На мгновение ему показалось, что она мертва. Двейн кинулся к ней и приподняв голову, приложил ухо к её груди. Замер. И через мгновение услышал слабое сердцебиение.
— Эбби, что же ты делаешь? Моя маленькая, глупая, родная девочка, — он прижался к её губам, — Я чуть с ума не сошёл.
Она была просто ледяной. Осторожно прислонив её спиной к стене, он взял её маленькие ладошки в свои руки и попытался согреть, но он сам промок и замёрз, поэтому у него ничего не получилось. Её рука разжалась, и он увидел в ней свою шпильку. Простонав, он подхватил Эбби на руки и поднял. Девушка тихо простонала в ответ, уткнувшись в его плечо.
— Потерпи. Потерпи немного, Эбби, милая, совсем скоро мы будем дома, — он нежно поцеловал её.
Двейн нёс её на руках, не ощущая тяжести. Сердце его разрывалось от жалости и любви. Всю дорогу он тихо шептал ей, как он любит её, что не может жить без неё, что больше никогда никуда не отпустит. Двейн прижимал девушку к себе всё крепче. Ему так отчаянно хотелось её согреть, но он сам вымок до нитки. Эбби была ледяной, с волос и платья ручьями стекала вода.
Парень пинком открыл дверь и занёс её в дом. В комнате было сыро и холодно. Печь прогорела ещё утром. В темноте он едва не упал, спотыкнувшись о перевёрнутый стол, осторожно опустил Эбби на свою кровать и тут же метнулся к печке. Быстро растопил её и уже через несколько минут в ней затрещал огонь. Двейн поискал свечу, но в комнате был настоящий кавардак. Он вернулся к Эбби. Сердце замерло. В отблеске огня она казалась ещё бледнее. Дрожащими руками он начал расстёгивать и стягивать с неё промокшее насквозь ледяное платье. Ткань прилипла к телу, и он всё никак не мог его снять. Наконец это ему удалось, и в его руках оказалось бледное, ледяное и безжизненное тело. Ему вдруг снова показалось, что она не дышит. Двейн с ужасом приник к ней и замерев, прислушался. В висках стучало от страха и отчаяния, но он с облегчением услышал слабое сердцебиение. Парень схватил своё и её одеяла и бережно укутав, осторожно перенёс её на сухую кровать. Даже через два одеяла он чувствовал, как она замёрзла. Двейн метнулся в другой конец комнаты. Быстро снял с себя мокрую одежду и не глядя, натянул первое, что попалось под руку и подхватил Эбби завёрнутую в одеяла на руки. С ней на руках он осторожно опустился по стене на пол рядом с печкой. Усадил её себе на колени, обнимая как младенца. Он крепко прижимал её к себе, отчаянно пытаясь согреть, нежно баюкая, целовал её лоб, щёки, закрытые веки, маленький носик, губы. Двейн не мог произнести ни слова, подкатившие слёзы душили комом в горле. Он так испугался за неё сегодня, и так боялся за неё сейчас, что его бил нервный озноб. Дрожащими руками он гладил её по спине, успокаивая, жалея и лаская.
Спустя время тепло от печи отняло у него последние силы, и Двейн даже не заметил, как ненадолго отключился, по-прежнему крепко сжимая её в своих объятиях и прижимая к сердцу. Он так сильно перенервничал, устал и замёрз, что, оказавшись наконец в тепле рядом с ней, он не уловил тот момент, когда его глаза устало сомкнулись.