— Сандра, — пробормотал он, глядя на портрет. Потом тяжело вздохнул и медленно закрыл папку. Обычно это помогало, но сегодня, напротив, вдруг стало так тошно, что хоть волком вой. Будь они прокляты, эти фантомы! «Знать бы, чем обернется, — подумал Нейл, убирая папку назад в тайник, — близко бы я к пруду тогда не подошел!»
Он повернул раму, возвращая картину в исходное положение, задул свечу, улегся в постель — и снова вздохнул, вспомнив счастливый смех подружки, звонко дробящийся эхом в тиши спящего сада. Тот, самый первый фантом он поднял для нее. И поднял бы снова, даже зная, к чему это приведет. Он ни в чем не мог ей отказать. Да и кто смог бы?..
Перед глазами вновь встал недавний портрет, а следом его живой прототип, шмыгающий носом на холодном подоконнике в уборной женской казармы. Сандра сказала, что Клиффорда Вэдсуорта и остальных третьекурсников забрали на запад — в Хелвинд, но, похоже, это было не совсем так. Кадеты Даккарая носили коричневые мундиры. И несколько десятков таких мундиров каждую ночь строем проходили под окнами главного корпуса — сначала в направлении учебного городка, а потом обратно. Слух о том, что старший курс отправили в Хелвинд, был пущен для отвода глаз?
«План «Д», — уже засыпая, подумал Нейл. — Они все здесь, затем же, зачем и я. Геону важен каждый дракон…»
Занятие завершилось как обычно, в половине шестого, когда небо над пустошью побледнело, а звезды начали гаснуть. Кадеты развели зверей по ангарам, торопясь почистить их и задать корм — рассвет должен был застать Даккарай в безмолвии. После шести часов утра даже на улицы выходить не разрешалось. «Отбой наоборот», как называл его Рональд де Ласси, и остальные с ним соглашались.
«Да всё теперь стало наоборот», — подумал Энрике, снимая с морды Тьяго недоуздок. Дракон шумно зевнул, щелкнув пастью, ткнул наездника мордой в плечо — мол, до скорого — и свернулся клубком на лежанке. Кадет Д’Освальдо, прислушиваясь к голосам из соседних стойл, подошел к узкому зарешеченному оконцу и задрал голову. Прошло уже почти два месяца с тех пор, как все они вернулись в школу, и ожидание с каждой новой неделей становилось всё тягостнее. Они полагали, что их ведут в Хелвинд, даже Стрэттон был в этом уверен, но всё оказалось не так. Их вернули в Даккарай. И отнюдь не в кадетский городок — как выяснилось, там всё уже было занято. «Не понимаю, — в очередной раз подумал Энрике, — на кой ляд нас тогда вообще уводили? Ладно еще зелень, а мы?.. Только таскались напрасно туда-сюда!» Он качнул головой. Энрике был невеликий стратег, к тому же, ему ощутимо не хватало исходных данных — но кадетов, понятное дело, в суть будущей операции не посвящали. Стрэттон, конечно, уже через пару недель разжился целым ворохом слухов, но и сам до сих пор затруднялся сказать, было ли хотя бы в одном из них хоть слово правды. «Когда же? — думал Энрике, глядя на розовеющее небо. — Когда придет наше время?..»
Он понимал, что их к чему-то готовят. Ночи напролет они не вылезали из седел, а с рассвета до полудня их гоняли в тренировочных залах — рукопашный бой, стрельба, метание копья, снаряды — и лекций им больше никто не читал. Значит, придется сражаться, думал Энрике. Скоро, и всё же здесь — похоже, Морковка ошибся дважды. Неужели с западом дела так плохи, что враг ожидается прямо на Даккарайской пустоши?.. Реджинальд Стрэттон вполголоса, чтобы не слышал Клифф, высказывал осторожные предположения насчет Черной долины, Рональд горячился, клянясь, что врагу ни за что не дойти до нее, а Энрике делал ставку на Хелвинд — до того черного дня, когда город пал. Мастер Тайрин сам рассказал ученикам об этом, но о том, для чего они здесь, так и не проронил ни слова. Приказ о неразглашении? Или он сам не знал, куда их пошлют теперь?..
Молодой человек с досадой опустил взгляд на драконью лежанку. По совести, место назначения его не интересовало. Он наездник, и где бы он ни понадобился, он будет сражаться, но вот когда?..
— Энрике! — раздалось позади, и кадет Д’Освальдо обернулся. По ту сторону решетки в коридоре стоял Реджинальд Стрэттон.
— Ты что копаешься? — спросил он. — Рассвет на носу, наши уже почти все разошлись. Пойдем.
Энрике кивнул. Вместе они покинули опустевший ангар и быстрым шагом направились к воротам. Учебный городок был тих, мостовые свободны — только изредка мимо торопливой рысью пробегал кто-нибудь из бойцов. Их тут было много, и все наездники — не такие, как Реджинальд с Энрике, а уже давно выпускники, судя по нашивкам, приписанные к военным лагерям.
— Сколько же их нагнали сюда? — глядя вслед очередному голубому мундиру, задумчиво протянул Энрике. — И откуда? Из центра?
— Вряд ли, — высказался рыжий. — Центральные лагеря давно уж стоят пустые, скорее, восток или юг. А нагнали порядком. Тысячи две, не меньше. И ладно наездники, но драконов-то они куда распихали? Наших ангаров никак не хватит на этакую прорву хвостов!
Энрике пожал плечами.
— Даккарай большой, уж нашли, наверное, где разместить… Новостей не было, Реджи?
Стрэттон молча качнул головой. Как показалось другу — слишком поспешно, но Энрике не стал на него давить. Он давно уже подозревал, что Морковка своей информированностью был обязан не столько природному любопытству и широким связям, сколько причастностью к делу разведки, а раз так, то в теперешних обстоятельствах приказ о неразглашении распространялся и на него. К чему создавать проблемы другу?
Они успели в главный корпус до утреннего отбоя. Нашли своих у тренировочного зала, дождались начала занятия, а по окончании оного, отобедав, внутренней галереей вернулись во вспомогательное крыло, что теперь заменяло кадетам казармы. Три уборные, две общие спальни, мужская и женская, — правда, без окон, располагалось всё это в цокольном этаже, но условия были сносные.
Клифф пристроился возле лампы с какой-то книжкой, Рональд и Реджинальд сели играть в карты, а Энрике растянулся на своей койке, заложив руки за голову. Спать ему пока не хотелось. Он лежал, уставившись в потолок, вполуха прислушивался к голосам однокашников и думал о герцогине эль Тэйтана. В последнее время он постоянно думал о ней — это сердило его и смущало, но успело войти в привычку, от которой было трудно избавиться. Он был влюблен. Как сопливый юнец и впервые в жизни: конечно, ему и раньше случалось увлекаться, но то, что сейчас, — это было совсем другое. Орнелла не шла у него из головы, хоть его режь. Он ревновал ее к де Кайсару — люто и бешено, он ревновал ее к собственному брату, и если первый хотя бы сейчас был здесь, вдали от нее, то второй… Что за насмешка! Орнелла благоволила Санто, и пускай отношения их были скорее приятельские, даже они выводили Энрике из себя. Почему Санто? Ему назло? Или это наказание свыше?.. Энрике, привычно скрипнув зубами, скосил глаза на ушедшего в книгу Вэдсуорта, вспомнил Кэсс и дернул щекой. Может, Кассандра и не была влюблена в Клиффа, но он был ей дорог. А Орнелла ему, Энрике, скорее всего только плюнула бы вслед… Если б он мог надеяться хотя бы на дружбу! Кадет Д’Освальдо перевернулся на бок, прикрыл глаза и скользнул ладонью к плечу, коснувшись пальцами шрама под толстым сукном мундира. Он завидовал Вэдсуорту, но понимал, что одной только дружбы ему самому будет мало. «Может, и к лучшему, что всё так сложилось, — подумал он. — Дерево надо рубить по себе».
В два часа пополудни прозвучал приказ дежурного офицера погасить лампы, и кадеты разошлись по койкам. Спальня погрузилась в темноту. Энрике всегда засыпал мгновенно, стоило голове коснуться подушки, но нынче он еще целый час ворочался в постели, гоня прочь горькие мысли. Он был влюблен и несчастен. Однако усталость в конечном итоге взяла свое — тело расслабилось, веки отяжелели, и кадет Д’Освальдо следом за остальными провалился в сон…
А в начале седьмого вечера, когда до горна оставалось еще три часа, третьекурсников Даккарая подняли по тревоге к общему сбору. Данзарские войска, подошедшие к перевалам Черной долины еще на рассвете, бросили своих драконов на штурм.
Время пришло.
Глава 32
Перевалы пылали, и горы вокруг, окрашенные последними всполохами закатного солнца, казалось, слились с этим пламенем, превратившись в гигантское огненное кольцо. Удушливый дым пачкал небо, взвиваясь столбами. А над Черной долиной, теперь ставшей оранжево-черной, было тесно от ревущих драконов — бросив пехоту и бомбардиров на перевалы, генералы Данзара подняли своих штурмовиков по высокой дуге. Четыре полновесных крыла, пробив воздушный щит Геона на входе в долину, обрушились на линию защиты, а с флангов им скоро подоспела подмога. Командующие воздушной армией севера это предвидели: волна ревущих штурмовиков живым облаком сажи метнулась навстречу захватчикам, засвистели в воздухе копья, затрещали, сухо лопаясь, смертоносные шары с горючей смесью… Данзар бил тараном, Геон ставил щит за щитом — им обоим отступать было некуда.