— Когда вы уезжаете?
Он опустил глаза.
— Нынче ночью. Но ты никому не говори, ладно? Наших девчонок, что спят с вами в одной казарме, уже распихали по ночным караулам, чтобы выдернуть незаметно, а нас поднимут вроде как по тревоге и уведут на «патрульный вылет»… Кэсс! Ну, Кэсс, ты что?
Кассандра снова шмыгнула носом, глухо и протяжно. Дремлющий Яр, под боком которого они оба устроились на лежанке, потревоженно всхрапнул во сне и приоткрыл один глаз.
— Кэсс, — неловко повторил Клифф, еще более неловко обнимая поникшую девушку за плечи. — Ну, не расстраивайся. Даже если Хелвинд — так что с того? Мы ведь и правда зелень необстрелянная, кто нас пустит в бой? Скорее всего, прикрывать поставят — обозы там, госпитали… Ну, Кэсс! Посмотри на меня!
Девушка нехотя подняла голову. Вид у нее был убитый, лицо бледное, а синие глаза влажно блестели.
— И всё равно, — сказала она, — я не хочу, чтобы ты уезжал.
Клиффорд улыбнулся, чувствуя, как от этих слов теплеет в груди.
— Я тоже не хочу, — честно ответил он. — Но это мой долг, Кэсс.
— Да, помню, ты говорил…
Кассандра, ссутулившись, вновь низко опустила голову. Ей вспомнилась та ночь в лазарете, после диверсии, когда она прибежала к другу в палату, сама не своя от страха, — ночь, когда умер несчастный капитан Хилл. Клифф тогда тоже говорил о долге. А капитан Рид плакала — так горько, что Кассандра сбежала, не в силах всего этого вынести…
— Почему она плакала? — забывшись, пробормотала девушка.
— Кто?..
— Капитан Рид. Тогда, в Даккарае, когда умер ваш капитан. Они всё же были родственники?
Кадет Вэдсуорт в некотором смущении отвел глаза.
— Нет, — помолчав, ответил он. — Это, конечно, всё слухи, но вроде бы они с капитаном Хиллом любили друг друга. Еще с молодости, когда сами был кадетами. Но ему пришлось жениться на другой, так решила семья, а капитан Рид замуж так и не вышла…
— Как несправедливо!
— Согласен, — молодой человек невесело усмехнулся. — Ну, по крайней мере в Даккарае они были вместе. Пока капитан Хилл не погиб. И она все-таки смогла быть рядом, когда… Наверное, это не самый худший конец — умереть на руках любимой женщины. Я бы тоже так хотел.
Кассандра, свирепо фыркнув, вскинула голову и сбросила с плеча его ладонь.
— Ещё чего! — заявила она. — Перебьется эта твоя женщина!
Клиффорд опешил.
— Кэсс… — начал он, но девушка только яростно тряхнула головой.
— Умирать он тут вздумал! — возмутилась она, вперив в него колючий взгляд. — Вот ещё! Ты мне живой нужен!
Клиффорд молча смотрел на нее, и по его веснушчатому лицу медленно разливалась улыбка. «Нужен»? Всё-таки нужен? Всё-таки, значит…
— Что ты улыбаешься? — ворвался в его мечты сердитый голос Кассандры. — Весело тебе, да?!
Клифф покачал головой. И вдруг сказал неожиданно для себя самого:
— Я люблю тебя, Кэсс.
Признание вырвалось так легко и свободно, так внезапно, что Клиффорд не успел ни подумать, ни испугаться собственной смелости. Но ведь он и правда любил эту смешную, гневно сопящую ежом девчонку с синими, как вечернее небо, глазами — любил всем сердцем, а впереди его ждала война, с которой он мог не вернуться. И если не сейчас, то когда?..
Кассандра улыбнулась в ответ.
— Я тоже тебя люблю, Клифф, — ласково, грустно сказала она, знакомо ткнувшись лбом в его плечо, и Клиффорда словно приподняло над землей на незримых крыльях. В ушах зашумело, а сердце забилось так сильно, как не билось еще никогда в его жизни, — в один миг словно бы захмелев от счастья, молодой человек склонил голову, осторожно коснулся губами теплой каштановой макушки у своего плеча — и перед ним как наяву распахнулись золотые врата в чертоги Пятого неба…
— Ты ведь мой друг, — с тихим вздохом добавила Кассандра. — Я не хочу тебя потерять.
Друг?
Сердце в груди, болезненно вздрогнув, застыло. Золотые ворота с лязгом захлопнулись. Друг!
— Ты ведь вернешься, да, Клифф? — подняв к нему лицо, спросила Кассандра. — Ты ведь не позволишь себя убить? Правда?
Клиффорд моргнул, спускаясь с небес на землю. И усилием воли выдавив из себя кривую улыбку, пообещал:
— Конечно, Кэсс. Не позволю…
Обратно в казарму кадет Вэдсуорт вернулся перед самым отбоем. Погода к ночи опять испортилась, ветер погнал по дорожкам белые вихри, в воздухе закружился снег, обжигая щеки ледяной крошкой, но Клиффорд остался ко всему этому безучастен. Еле передвигая ноги, словно налитые чугуном, он добрел до пустого крыльца и без сил опустился на нижнюю ступеньку. В голове было пусто, сердце противно ныло, в глазах жгло. Он проводил Кассандру до женской казармы, в тысячный раз пообещав вернуться живым, а на прощание она крепко обняла его и чмокнула в щеку — о чем он раньше и мечтать не смел, но от чего теперь стало только больнее. Друг… Он всегда был ей только другом, а ведь он так надеялся…
— Клифф? — удивленно-встревоженно раздалось над его головой.
Молодой человек, щурясь, посмотрел вверх и увидел закутанного в плащ Энрике.
— Что с тобой? — спросил тот. Клиффорд вяло пожал плечами, отводя в сторону потухший взгляд. Энрике, подумав, подобрал плащ и присел рядом с товарищем на заснеженную ступеньку.
— Ты где был? — помолчав, спросил он.
— В ангаре.
— С Кэсс?
Вэдсуорт кивнул. Опять помолчали.
— Сказал ей?.. — нарушил тишину Энрике, и Клифф усмехнулся про себя — судя по тону, спрашивал друг не об отправке на запад.
— Сказал, — бесцветным голосом проронил он, и Энрике шумно вздохнул:
— Нет?..
— Нет. Я для нее просто друг и ничего больше. Хотя, в общем, какая разница, она всё равно не поняла, что я имел в виду. Оно и к лучшему, наверное. Вышло бы совсем неловко.
Он снова улыбнулся — пустой, замороженной улыбкой. Энрике задумчиво сдвинул брови: как можно не понять, что тебе признаются в любви? Хотя…
— Не кисни, Клифф, старина, — ободряюще толкнув товарища локтем, сказал Энрике. — Ну, что ты? Это же Кэсс! Она еще совсем дитя, какой с нее спрос? Конечно, она тебя любит!
— Как друга.
— Пусть так, — Энрике решительно рубанул воздух ладонью. — Но и это уже немало. Брось расстраиваться, приятель! Всему своё время — рано или поздно Кэсс поймет, кто ты для нее на самом деле. Просто дай ей повзрослеть.
Клиффорд тихо вздохнул.
— Может, ты и прав, — пробормотал он, впрочем, без всякой надежды. — Ладно. Пойдем. Отбой, верно, вот-вот, хоть пару часов вздремнуть!
Он поднялся и, пряча лицо, сгорбленной черной тенью исчез за дверью казармы. Кадет Д’Освальдо невесело усмехнулся и опустил разом отяжелевший взгляд на носы своих сапог. У Клиффа было хоть что-то — в отличие от него самого, и на силу времени Энрике, увы, рассчитывать не приходилось. Он заплатил за тот поцелуй на Белом хребте, заплатил собственной кровью, но облегчение вышло недолгим. Орнелла знать его не хотела. И пусть у нее имелись на то веские основания, душевной тоски это не умаляло — напротив, день ото дня становилось всё хуже и хуже.
— М-да, — глухо проронил Энрике, вспомнив направленный ему в грудь арбалетный болт и золотые глаза, в которых стояла одна лишь холодная ненависть. — Вляпался ты, приятель…
В пустой и темной уборной было холодно. Сквозь матовые оконные стекла не проникал даже жиденький лунный свет — ветер к ночи усилился, и всё небо заволокли густые снежные облака. Кассандра, сидящая на подоконнике, натянула одеяло на голову и сунула заледеневшие ладони под мышки. От окна немилосердно сквозило, а уборная не отапливалась. И тонкое одеяло тут помогало мало.
«Придет или нет? — бездумно скользя взглядом по краям массивных умывальных тумб, думала девушка. — А если не придет? Если… Да нет же! Не могут боги забрать у меня их обоих сразу!» Она вспомнила Клиффорда и, понуро опустив плечи, закусила губу. Было начало первого ночи. И, может быть, старшекурсников уже подняли с постелей по фальшивой «тревоге», может быть, они уже прямо сейчас вскакивали в седла своих драконов — и Энрике, и этот их сухарь Стрэттон, и Клифф… Клифф! Как ей не хотелось его отпускать! Особенно в Хелвинд!