— Наверное, старый долг требует возврата, — вдруг признался Ипатий. — Пока я не могу отсюда уехать.
Помолчал и добавил:
— Но это не причина для вас, моих последователей... Тогда вот тебе другая: если сейчас я сбегу на Окраину, то спустя короткое время встречусь уже не с Порфирием, а владыкой Звезд и новым диктатором Магбурга. Тогда уже он не будет одинок, не будет изгоем. Начнется война, которая опустошит Ойкумену. Теперь скажи сам: есть у меня право бежать сейчас?!
Геврасий помолчал, обдумывая его слова, затем медленно кивнул.
С сухим треском сверкнула молния, и восьмушка листка закружилась в воздухе. Телеграмма сунулась в руки Коррику.
— Порфирий поздравляет с освобождение и приглашает на встречу.
— Легок на помине!
— Пишет, что у нас есть общие интересы, которые нужно обсудить. Фат!
— Видите, — опять помрачнел Геврасий, — даже он считает, что вы задумали прибрать к рукам Магбург. Спросите десять человек на улице, и всякий скажет, что еще неизвестно кто опаснее: вы или Порфирий. Тибий Трой, наверняка, уже яд припас. А если они прознают, что Порфирий вам телеграммы шлет....
— Шлет, шлет, — кивнул Ипатий. — Шлет телеграммы потому, что уязвим. Сильные не договариваются.
— Вы что-то задумали?
— Да, мой верный Геврасий, да! Завтра к вечеру достань экипаж и жди на аллее. Там есть такие удобные заросли кустов...
— Встреча с Порфирием, — с изумление и горечью произнес Геврасий.
— Тс-с-с! — шикнул Ипатий. — Здесь подслушивают!
Геврасий оглянулся по сторонам и откашлялся.
— Что будет, если советники узнают?!
— Плохо будет, поэтому они не должны узнать, — усмехнулся Ипатий. — Ты ведь меня не выдашь.
— Выбора у меня нет, — буркнул Геврасий.
— Выбор есть всегда. Итак, экипаж завтра. Иди.
Геврасий мотнул головой и пошел к дверям.
— Постой. Забыл. Как там Лолий Осик? Вы нашли его?
— Нет, известно только, что он в городе.
— В городе, в городе, — повторил Ипатий. — Ах, как это все одно с другим связывается! Связывается и цепляется одно за другое! И Юстина, и свадьба Хрисы — этот узел обычно называют 'судьба'. Ищите! Ищите Лолия! Пока это не стало крайне важно.
— Я даже понимать вас не хочу! — пробормотал Геврасий.
Ипатий перечитал телеграмму, затем поднял ее за кончик двумя пальцами. Листок вспыхнул пламенем и осыпался пеплом.
— Итак, Тибий Трой отрицает, что посылал телеграмму, — сказал Ипатий. Юстина сидела на своей любимой скамейке в углу сада, и, положив подбородок на руки, смотрела на зловещий, оранжево-черный закат над озером.
— Почему вы решили обсудить это со мной? — спросила она, разворачиваясь к нему.
Ипатий остановился в двух шагах от скамейки, заложив руки в карманы расстегнутого сюртука.
— Мы с вами в одной лодке, Юстина.
— В одной лодке? С каких это пор? Давайте внесем ясность раз и навсегда. Я вас не одобряю! Тому, что вы натворили, нет оправданий!
— А я и не ищу оправданий, — тихо проговорил он и поглядел вдаль на озеро:
— Здесь всегда так неуютно?
— А вам больше нравятся веселенькие пейзажи? — раздраженно спросила девушка.
— Нет, полагаю, нет. Я отвык от них...
— На вас, когда вы того хотите, очень трудно сердиться, — она поднялась со скамейки. — О чем вы начали говорить?
Они пошли рядом по дорожке.
— Трой утверждает, что не посылал телеграммы. Либо он лжет, либо нет, — охотно отозвался Ипатий, — и заметим: обе вероятности интересны.
— Телеграмму послал тот же, кто направил к нам Гвидо, — сказала Юстина. — И есть некто, слышавший наш разговор в столовой и сообщивший Порфирию об Ари Травле.
— Он же выкрал дневник Зоила и передал его Порфирию.
— Вы думаете, в обоих случаях действовал один и тот же человек?
— Вероятнее всего. Тень подозрения падает на нас всех. Мы были в доме в оба раза. Гвидо, наверное, счастлив — его подозрения, наконец-то, обрели почву, — заметил Ипатий.
— Но он ни слова не сказал утром!
— Потому и молчал, почувствовал — птичка попалась в силки.
Юстина вдруг остановилась, глаза ее недобро блеснули.
— На кого вы намекаете?!
— На вас, конечно же! — Ипатий ничуть не смутился. — Гвидо подозревает вас. Подумайте сами: предсказание — раз; два — с детства знакомы с Порфирием; три — у вас имелись возможности взять дневник и передать его Порфирию, а потом выдумать тот разговор с неизвестным лицом; и четыре — вы черный маг! Все одно к одному. Но пока доказательств у него нет.