— А вы приготовьтесь убедительно объяснить нам, что все это означает.
Они заняли комнату на втором этаже гостиницы, служившую в последнее время рабочим кабинетом Тибию Трою. Ипатия внесли на носилках, и уложили на кушетку. Трой подошел к камину и резким, яростным движением взмахнул палочкой. Поленья вспыхнули, пламя зарычало, длинные языки лизнули закопченный верх камина.
— Вы, пожалуй, еще и гостиницу спалите! — буркнул Гвидо. Он стоял у стены, спрятав руки в карманы длинного макинтоша.
Тибий Трой, усмехаясь, расстегнул пуговицы на сюртуке и сел, откинув длинную полу сюртука с колен. Принесли бутылку рома, стаканы. Юстина, придерживая голову Ипатия, влила ему в рот порцию рома.
— Будем считать, что неотложная помощь оказана. Теперь мы вас слушаем, Юстина.
— Даже не знаю, с чего начать, — пожала плечами она, желая вывести из себя Троя и в особенности Гвидо, следившего за ней с откровенным подозрением. Юстине показалось, что он нарочно встал так, чтобы держать наготове палочку.
— Я вам помогу: как вы очутились в театре? — дознаватель говорил ровным тоном.
— Случайно.
— Три часа ночи — неудачное время для шуток, — отрезал Трой.
— В самом деле, — подтвердила она. — Любое время неудачное, если вы не верите ни единому слову из рассказанного.
— Вам дается шанс изменить ситуацию, — произнес Трой холодно.
По лицам обоих начальников стало ясно, что упрямство лучше приберечь до другого случая, и Юстина решила не испытывать судьбу.
— Нечаянно получилось. Вечером все было, как обычно, но в одиннадцать Ипатий вышел из дому. Я наблюдала из окна. Он будто бы прогуливался в парке, а потом исчез из виду.
— Почему же вы не обратились к охране? — задал вопрос Трой.
Что-то в его тоне подсказало — ответ следует обдумать хорошенько.
— У меня сложилось впечатления, что он не собирается бежать, скорее — остаться незамеченным.
Трой кивнул. Гвидо по-прежнему не шевелился.
— Ясно, что он отправился не в лес погулять. Я подумала, что его поджидает экипаж где-нибудь на дороге, подальше от дома, тем более что Геврасий Врига эти два дня часто появлялся у нас. Поэтому я решила ехать следом. Стражи бы ни за что меня не выпустили, а придумывать что-то сложное времени не было. Я устроила небольшой шум в доме, и когда поднялась кутерьма, уехала. На аллее недалеко от дома есть удобные кусты. Там я обнаружила следы колес экипажа, и это подтвердило мои догадки.
— И вы знали, куда ехать?
— Нет, конечно. Я подозревала, что Ипатий захотел снять заклинание с Ратуши — ведь самое время сделать нечто подобное! Но ошиблась. На площади я заметила, как из театра выходит Порфирий.
Ни дознаватель, ни страж не удивились, кажется, оба предполагали такое.
— Тогда я побежала туда. Дверь оказалась открыта, в зале Ведьмины волосы. Нетрудно догадаться, что случилось — ведь Ипатий не черный маг и никогда не был на Окраине, ему не знакомо это растение. Я выбежала на улицу и послала сигнал тревоги.
— Это единственный ваш разумный поступок, — заметил дознаватель.
В дверь стукнули, и она распахнулась еще до того, как человек показался в ней.
— Лев Новит, целитель, — представился он. — Нам была молния. Что стряслось?
И взглянув на кушетку, скорчил гримасу, когда узнал Ипатия, но быстро совладал с собой.
— Пойду вниз гляну, кого, поймали мои орлы, — пробурчал Гвидо и затопал разбитыми сапогами к дверям.
— Ведьмины волосы. Слышали о таком растении? — ответил Трой целителю.
— Разумеется.
Лев поставил чемоданчик на стол, наклонился над Ипатием. Юстина, озадаченная гримасой целителя, встала с другой стороны кушетки, решив последить за ним на всякий случай.
— Что вы ему давали? Ром? — целитель взял холодную негнущуюся руку Ипатия, провел по влажной коже, проверил пульс.
Трой кивнул.
— Необычный случай. Ведь это же Ипатий Коррик. Не буду спрашивать, где он отыскал в городе Ведьмины волосы и сколько времени провел на них.
— Около получаса, — отозвалась Юстина.
Лев покосился на нее.
— Тогда ему повезло, — заметил он, раскладывая на столе снадобья. — Что, растение было столь же огромно, как раздутая репутация Ипатия Коррика?
Юстине не понравилось замечание целителя, и она коротко кивнула. Ипатий воспринял слова Льва без особенного удовольствия, и в глазах его не было дружелюбия, когда смотрел на целителя. К неприязни пациента Лев отнесся равнодушно, но, верно, ему не привыкать — колкости мало кого настраивают благожелательно.
Он уверенными движениями отмерял и насыпал травы и порошки в кипящую на маленьком тигле маслянистую основу. Юстина не спускала с него глаз, следила, чтобы он не взял склянку, помеченную по горлышку красной линией, означающей яд.