— Вернемся к нашему разговору. А кто, за исключением Зевия, мог бы дать такие сведения?
— Кто? И об этом я думал, — вздохнул Фотий. — Спроси у Бареба. У него бывал подобный товар. И бука.
— Кто?!
— Бука. Тут я мало чем могу помочь. Я слышал название благодаря должности. Сам я с ним незнаком.
— Наши тайны неисчерпаемыми! Кто же такой этот 'бука'?
— Они довольно странные. Насколько мне известно, почти не владеют магией, но помнят каждое прочитанное слово. Что-то вроде живого архива, и как архив надо листать, так и их — спрашивать.
— То есть, их голова только хранилище для слов? — уточнил Ипатий.
Фотий кивнул.
— Несчастная судьба! Знать и не владеть. Любой полуграмотный маг выше их.
— Бук очень ценят и пользуются их услугами постоянно. Маленькие привилегии скрашивают им жизнь. Поверь, они довольны своей судьбой.
— И как же мне найти его? Пойти в библиотеку, и в вестибюле трижды выкрикнуть имя?
— Не поможет, — усмехнулся Фотий, отметив, что Ипатий без усилий сделал верный вывод о том, где искать буку. — Но я подозреваю, хотя никогда подобный разговор не заходил между нами, Зевию бука известен.
— Зевию? Ну да, верно. Библиотека, и Зевий посещает ее не один год. Уверен, библиотекарей он знает лучше, чем соседей.
Из комнаты рядом опять послышались звуки, на этот раз гремела посуда, и приглушенно топал домовой.
— Накрывает к ужину, — сказал Ипатий. — Уже восемь. Юстина будет через час?
— Если не надумает ужинать с друзьями в городе. Представление заканчивается в половину девятого.
— Зря она поехала в город.
Отец вопросительно взглянул на него.
— У меня плохое предчувствие, — пояснил Ипатий. — Или мне стоило ехать с ней. Мне кажется, Юстина не понимает всей опасности. Город взбудоражен, Порфирий обязательно выкинет какую-нибудь штуку, и Юстина очутится едва ли не в худшем положении, чем я. Получить такое предсказание — лучше уж клеймо на лоб.
Зазвенел колокольчик, приглашая к ужину. Ипатий и Фотий перешли в столовую, где возле накрытого стола прохаживался Зевий. Домовой привычно накрыл на четверых, и место Юстины пустовало. Но едва они сели за стол, как свернула молния телеграммы. Листок спланировал к Ипатию в руку. Он пробежался по строчкам, и нахмурился.
— Что там? Что?! — то ли подтолкнули опасения, высказанные сыном, то ли постоянное напряжение в последние дни, но Фотий угадал: произошло нечто ужасное.
— Только что в театре разорвался амулет-хранилище. Зал заволокло туманом Границы. Есть жертвы.
Вилка со звоном выпала из рук Зевия. Он побледнел.
— Юстина! Юстина в театре!
Подойдя к бюро, Ипатий быстро написал несколько строк на восьмушке листа и отослал ее.
— Юстина — черный маг, она сможет за себя постоять, — утешительно проговорил Фотий.
Опять сверкнула молния, и в руках Ипатия очутилась новая телеграмма.
— Достоверных сведений о Юстине пока нет, но в театре ее видели точно, — сообщил Ипатий, прочтя. — Подозревают, что Порфирию на этот раз помогал иллюзионист Терентий Летилл.
Зевий тихо вскрикнул.
— Они знакомы?
— Он ухаживал за ней, — пояснил вместо него Фотий.
— Как же так?! — горестно воскликнул Зевий. — Все против нас!
— Не беспокойтесь, Зевий. Нам сообщат, как только что-нибудь узнают о ней.
До новой телеграммы прошло двадцать минут. Ужин был забыт. Ипатий расхаживал по комнате, подолгу останавливаясь на одном месте. Зевий нервно теребил салфетку. Фотий мрачно молчал. Наконец полыхнула молния.
— Она жива. С ней все в порядке, — быстро сказал Ипатий. — Иллюзионист пропал. Над театром ставят защитный кокон, чтобы туман не расползался. Свыше тридцати человек пострадали при панике. Больше десятка жертв, — прочел он и добавил, размышляя вслух:
— Порфирий превращается в кровожадное чудовище. Но неужели этот иллюзионист помогал ему? Тогда дело совсем плохо!
Юстина возвратилась через два часа. За это время пришло около дюжины телеграмм Ипатию от разных отправителей. Зевий каждый раз со страхом ожидал новостей, но о Юстине ничего нового не сообщали. Фотий считал полученные телеграммы и покачивал головой: по всему выходило, что старые связи Ипатия крепки. Теперь, когда раскрылось, кому на самом деле предан бывший комендант тюрьмы Геврасий Врига, это уже не удивляло, но подтверждало, что Ратуше есть чего опасаться. Фотий, хотя ни разу не высказал этого вслух, но в душе радовался, что его заставили покинуть должность, иначе он оказался бы в сложном положении. А отношения с сыном и без того непростые.