Ария приезжала достаточно часто, чтобы о ней не успевали забыть. Приезжала весёлая, в хорошем настроении, с упоением рассказывала о своей жизни в столице, о друзьях и занятиях, об оценках и атмосфере в городе в целом. Девушка рассказала, что устроилась на неполный рабочий день, чтобы самой обеспечивать себя деньгами, а не брать из дома родительские. Она научилась готовить, стала более женственной, но футбол так и не смогла бросить - привычки так просто не выкинуть из жизни, - как не смогла и изменить характер - ветреный, порывистый, непредсказуемый.
В один из вечеров их дочь приехала необычно задумчивой и хмурой, Люси помнила, что в этот день шёл сильный дождь и она промокла до нитки, пока добиралась от работы до машины.
- Что случилось, ветерок? - удивлённо спросила женщина, выглядывая из кухни на первом этаже.
Ария долго молчала. Её лицо хранило какое-то странное, печально-рассуждающее выражение, брови были сведены к переносице, и вся её поза выражала крайнее беспокойство.
- Мам, а как ты влюбилась?
Старшая Драгнил чуть не выронила из рук нож, поражаясь вопросу дочери.
- Не знаю, - просто ответила она и совсем по-детски пожала плечами.
- А тебе было... - Ария сделала паузу и опустила глаза. Потом чуть тише продолжила: - ...больно?
Люси задумалась. Было ли ей больно влюбиться в Нацу? Нет. Нацу был не тем человеком, который смог бы причинить ей боль, он заботился, присматривал за ней, разбавлял её одиночество своим присутствием и помог не потеряться среди безликой толпы. Она никогда не жалела, что позволила ему влюбить себя, ведь мужчина подарил бывшей Хартфилии лучшие годы в её жизни и двух замечательных детей. И счастье.
Женщина улыбнулась.
- Нет. Ни разу.
- А мне больно.
"Девочка выросла", - подумала Люси.
***
Время шло. Игнил поступил в институт в Токио на инженера, в девятнадцать он привёл домой невестку. Элли была доброй, нежной девушкой, которая улыбалась широко и открыто, стремилась помочь всему и всем. Ария первое время не хотела её принимать, но потом, скрипя зубами, прониклась симпатией. Люси и Нацу девушка понравилась сразу - такой светящийся маленький комочек мог не понравится только дураку. Пара часто приезжала к родителям парня, с Элли в их доме снова поселилось шумное, но такое желанное умиротворение и спокойствие.
Люси ушла на пенсию. Она не хотела этого делать, но начальница - добрая подруга - пригрозила, что уволит её, если женщина сама не захочет уйти. Подруга считала, что работа слишком много нервов забрала у Драгнил, она беспокоилась за неё и за её здоровье, хотя Люси была абсолютно здорова.
Жизнь менялась постепенно, продолжая течь в своём же спокойном русле.
Как-то вечером, когда вся семья собралась в гостиной перед камином, Нацу неожиданно спросил:
- Люси, а ты сильно будешь переживать, если я умру первый?
Женщина поперхнулась соком. Игнил вопросительно посмотрел на мать, и она отрицательно мотнула головой. Ария и невестка о чём-то тихо переговаривались, и Элли поглаживала заметно округлившийся живот, сияя счастливой улыбкой.
- К чему ты это спрашиваешь? - Драгнил нахмурилась и закусила губу.
- Да мне просто интересно, - Нацу улыбнулся и чмокнул жену в нос. - Не хочу, чтобы ты грустила.
- Дурак, - буркнула Люси. - Конечно, я буду переживать.
- Тогда пообещай мне, что не умрёшь первой.
- Нацу! Что за мысли!?
Люси негодовала. Мужчина сильно изменился с того момента, как они встретились в двадцать четыре, он стал часто улыбаться и шутить, меньше хмурился и был серьёзным. Семейная жизнь изменил его в лучшую сторону, и женщина знала, что то же самое произошло и с ней. Но сейчас, улыбаясь и шутливо чмокая её в нос, он пытался скрыть свою серьёзность.
Люси это видела.
- Не могу.
- Вы, двое, - басистый голос Игнила раздался непривычно громко и резко. - Только попробуйте мне соревнование устроить, кто быстрее умрёт. Чтобы оба дожили до ста и нянчили наших с Арией детей!
- Есть, сэр! - шутливым хором отдали салют Нацу с Люси и засмеялись совсем как малые дети.
А потом у мужчины обнаружили рак.
***
Как только новость стала известна всей семье, Нацу заставили уволиться с работы и отлёживать целыми днями дома. Люси ухаживала за ним, запрещала даже мелкую работу выполнять по дому. Нацу на это возмущался и ворчал.
- Ну я же не на смертном одре!
- Когда будешь, будет уже поздно, - серьёзно отвечала ему женщина и давала лёгкий подзатыльник, чтобы даже не смел о таком думать.
Первые полгода были лёгкими и почти незаметными. Драгнил даже с опухолью оставался самим собой, он смеялся, легко целовал Люси и нянчил внука. Игнил с Элли остались жить в Токио, Ария моталась по всей стране в поисках новых репортажей и приключений, и жизнь вроде бы была нормальной и прежней.
На шестом месяце у Нацу начались боли. Он корчился по ночам, порой стонал, и Люси пришлось вызвать скорую. В больнице сказали, что опухоль разрослась, а боль возникла из-за прорастания сквозь нервные окончания. Мужчине вкололи обезболивающие и оставили на несколько дней для обследования. Нацу все эти дни улыбался и заверял их, что после уколов он словно в Раю, женщина поджимала губы и отворачивалась, мечтая о том, чтобы он не притворялся.
На восьмом месяце, когда Люси начало казаться, что уже ничего не выбьет её из колеи дней, полных ухаживанием за мужем, Драгнила-старшего начало рвать. Это произошло неожиданно, Люси даже не успела понять, что именно услышала, когда из прихожей раздался испуганный голос Арии:
- Отец! Боже мой...
Покоя не было ни днём, ни ночью. Частенько приходилось ездить в больницу, потому что Нацу отказывался ложиться, женщина была вынуждена почти постоянно заказывать специальные лекарства и антибиотики, Игнил с семьёй пообещали приезжать как можно чаще, и Ария, которая наведывалась хотя бы раз в неделю, но лишь на день, а потом снова уезжала на другой конец страны за репортажами - всё это смешалось в один большой тяжёлый ком, который тяготил шею и не давал спокойна жить. Хотя, если в твоей жизни есть рак, её вообще не назовёшь спокойной.
Дни сменялись неделями, недели - месяцами, первый год болезни пролетел в хлопотах и суете. Он сильно похудел, лицо осунулось, а под глазами залегли синяки, и Люси, постоянно ухаживающая за ним, была точно такой же - усталой, болезненной и исхудавшей. Она привыкла сжимать зубы тогда, когда раньше бы её саму начало рвать, привыкла улыбаться тогда, когда Нацу это нужно было, привыкла ко всему, но...
Второй год мужчина не прожил.
Когда они в последний раз разговаривали, Нацу был непривычно весел и улыбчив.
- Люси, может, стоит поставить качели во дворе? Игнил вчера пообещал на днях снова приехать с внуками, и им, наверно, скучно целыми днями сидеть в доме, где нельзя даже побегать нормально, - Нацу улыбался, глядя в белый потолок палаты. - Всё-таки вы слишком обо мне заботитесь.
- Если бы тут была твоя дочь, то ты получил бы подзатыльник, - со смешком ответила она. - А с качелями ты неплохо придумал.
Помолчали. Потом мужчина вновь заговорил, только тише:
- Знаешь, мы давно никуда не выбирались. Вдвоём. После рождения Арии вообще сложно стало оставаться наедине. Не жалеешь об этом?
- Никогда. Согласись, без Арии и Игнила было бы не так интересно жить.