***
Вечером, когда две хоккейные тренировки были позади, Николай ожидал Аню в гостиной, поглядывая на часы. Он дал себе обещание не думать о ненависти к отцу и о предстоящем переезде, чтобы не омрачать первое свидание. С самого утра, при сборе на тренировку, в его голове зрел план, а к обеду в сознании выстроилась целая вечерняя программа. Даже выглядел он иначе: черные брюки, темная водолазка в крупный рубчик и длинное итальянское пальто из денима. Светлые волосы были уложены муссом.
Николай расхаживал по гостиной в начищенных кожаных туфлях, как вдруг услышал цокот женских каблучков, обернулся и замер. Дыхание на короткий миг перехватило. Аня, облаченная в серый кашемировый свитер под горло и шоколадные брюки-палаццо, медленно ступала в казаках по ступеням, словно боялась навернуться на ровном месте. Ее талию подчеркивал коричневый ремешок с золотой пряжкой, а на плечи было накинуто пальто вместе с небольшой сумочкой.
— Я уже говорил, что ты невероятно красива? — сказал Николай, заправив прядь накрученных волос за ухо.
Он инстинктивно подался вперед, зарывшись кончиком носа в ее волосах, и вдохнул до боли знакомый запах. Лаванда. Как и всегда.
— Говорил, но я буду не против, если такие комплименты будут лететь в мою сторону каждый день, — ответила Аня. — Скажешь, куда мы все-таки поедем?
Николай отпрянул и, закусив губу, промычал. А затем, коснувшись указательным пальцем ее носа, выдал:
— Какой же тогда это будет сюрприз? Потерпи немного, и все узнаешь.
— Но это какое-то необычное место, да? — допытывалась Аня, когда за ними захлопнулась входная дверь. — Я это к тому, что из-за незнания я могла неправильно подобрать одежду. Вдруг там я буду выглядеть нелепо.
На это Николай лишь усмехнулся. Эта девушка определенно сводила его с ума. Не только ароматом духов, но и мыслями о том, что может выглядеть смешно и безобразно, ведь для него она была эталоном красоты и целой Вселенной.
— В моих глазах ты всегда будешь блистать, — Коля поцеловал ее в висок и галантно открыл дверцу мазерати. — А что уж подумают остальные, это их личные проблемы.
— Но… — возразила Аня.
— Ты выглядишь шикарно и впишешься в концепцию нашей вечерней программы. Не переживай.
Черная мазерати, приведенная в движение, выехала с зауженной улицы на проспект. До места, где должна была раскрыться их история, было двадцать минут езды от силы. Это время превратилось в уютное безмолвие. Николай внимательно следил за дорогой, лишь изредка поглядывая на Аню. Она, подперев подбородок рукой, рассматривала на светящиеся огнями Минск-Арену, торговые центры и мелкие магазины. Мимо них мельком пролетели Парк Победы — место, ставшее началом истории, старый сквер, Троицкое предместье, Дом-музей 1-го съезда РСДРП, пока они не остановились у Парка Горького.
— Мы будем гулять по парку? — ее спина выгнулась, принимая ровное положение. На лице сверкнула улыбка.
— Не совсем.
Николай вышел из автомобиля первым, а затем, открыв пассажирскую дверцу, галантно подал Ане руку. Их пальцы переплелись, и он ощутил приятное покалывание, будто бы держал ее за руку впервые. Как бы странно это ни звучало, но с Аней Николай проживал каждую эмоцию, как в первый раз, будь то обычное прикосновение или поцелуй.
— Помнишь нашу поездку за город, когда Сергей Петрович решил нас сплотить? — поинтересовался Коля, когда они ступали по каменистой дорожке парка.
От этого далекого воспоминания Аня зарделась и, смущенно улыбнувшись, кивнула головой.
— Тогда меня захватила бессонница, и я сидел у догорающего костра. Ты выскочила из своей палатки, как ошпаренная, и побежала ко мне. В тот момент я посчитал тебя странной, но потом ты раскрылась для меня с другой стороны. Ты была такой настоящей, что на моей душе стало неожиданно спокойно. Ты начала рассказывать астрономические легенды, так искренне веря в любовь, что меня прошибло изнутри. Это стало рычагом к зарождению чего-то нового внутри меня. Поэтому мы здесь.
Перед ними выросли Минский планетарий и высотная смотровая площадка с крутой лестницей. У входа толпились люди в ожидании сеанса, и их громкий говор резал слух. По вечерам крутили фильм молодого кинематографиста о пути небесных открытий под саундтрек норвежского композитора, и заядлые романтики часто приводили сюда своих дам. Сегодня же здесь был аншлаг не только из пар, но и больших семей, решивших просветить детей-подростков теориями древнегреческих астрономов.
Когда Аня оглянулась вокруг, ее глаза засияли, и она крепко обняла Николая. Она любила космос, но никто никогда не разделял ее невероятную тягу к Солнечной системе, Млечному пути и черной материи. И оттого, что Коля так внимателен к ее увлечениям и к любым деталям, в ее душе разлилось приятное тепло.
— Я не могу достать тебе звезду с неба или подарить Вселенную, но хотя бы на пару часов хочу сделать тебя счастливой, — произнес Николай.
— У нас с тобой уже есть Вселенная: наша собственная, она бесконечна, — Аня задрала рукав пальто и обратила взор к черной татуировке. — Так давай сделаем так, чтобы она никогда не начала коллапсировать.
— Если в конце концов наша Вселенная схлопнется в сингулярность, я перестану верить в любовь.
— Ни за что, — подцепив пальцами его подбородок, Аня оставила влажный след на его приоткрытых устах.
Двери в сферический зал распахнулись, и женщина в возрасте поочередно начала проверять билеты и пропускать зрителей на предстоящий сеанс. Очередь постепенно растворялась в рядах, и вскоре зрители заполонили весь зал. Николай с Аней заняли место в центральном ряду, чуть дальше от лестницы, и, опершись на мягкие спинки кресел, подняли головы вверх в ожидании. Работница планетария попросила выключить звук и вспышку в мобильных телефонах, добавила, что по окончании фильма они смогут полюбоваться звездным небом. А затем свет в зале погас, а под огромным куполом поползли титры.
Добрых полчаса они наслаждались великолепием Солнечной системы, Млечного пути и местами гибели звезд. В фильме рассказали об истории астрономии, создании Вселенной и изобретении первого в мире телескопа. Неистовая ярость Солнца, звездные колыбели и безбрежность мириадов галактик поразили Аню до глубины души. Она крепко сжимала руку Николая, будто бы этим жестом благодарила его за чуткость. Еще больше она впечатлилась, когда под куполом образовалась космическая пыль, а затем разветвилась звездная карта. Она знала все о созвездиях наизусть, однако из уст экскурсовода истории звучали иначе.
— Спасибо тебе за эмоции, — прошептала на ухо Костенко, когда в людском потоке они покидали зал планетария.
— Это еще не все, — Николай, лавирующий мимо детей, выдернул Аню из толпы и, поместив одну руку на талию, а другой сжав ее пальцы, притянул к себе. Он ощутил на себе испытующий взгляд, потому сказал: — До этого мы смотрели только на искусственно созданное небо или мерцающие вдалеке звезды. Но все это атмосферное искажение. Поэтому мы пойдем в обсерваторий и визуально коснемся неба.
Эти слова вызвали улыбку на девичьем лице.
— Но разве смотровая площадка не закрылась в октябре?
— А разве я похож на человека, которому можно отказать? — вопросом на вопрос ответил Литвинов. — Еще в обед я договорился обо всем. Специально для нас обсерваторию откроют на час.
Аня обрадовалась возможности мельком заглянуть в космос, ведь это было ее давней мечтой, но тут же огорчилась, произнеся:
— Только вот я не умею настраивать телескоп.
— Я научу, — Николай поцеловал ее в макушку, а затем они вышли за пределы Минского планетария.
Обсерватория находилась в шаговой доступности от планетария, поэтому буквально через несколько минут они оказались у крученой лестницы, ведущей на верх смотровой площадки. Аккуратно держась за черные металлические поручни, Аня поднималась по ступеням, а Николай медленно следовал за ней. Там, наверху, их ждал мужчина, крутивший на указательном пальце связку ключей. Он поздоровался, шепнул что-то Литвинову на ухо, а затем, открыв смотровую площадку, ретировался.