Ранним утром, до тренировки, Николай на время покинул таунхаус. Но вернулся так же быстро, как и пропал. Нотки романтика росли в образе подкаченного спортсмена с каждым днем, и он не мог не сделать Ане сюрприз, зная, как она восхищается любой мелочью, которая многим покажется незначительной. Держа в руках ярко-алую розу и крошечную записку, Николай постучал в дверь. Но в гостевой комнате стояла тишина, и Коля предположил, что Аня еще спит.
Аккуратно, без скрипа, он приоткрыл дверь, просовывая голову в проем. Его глаза расширились, внутри зародилось щемящее чувство тревоги. Толкнув ладонью дверь, Николай переступил порог и огляделся вокруг. Обрушившееся на спальню гнетущее затишье, сопровождавшееся опрятно заправленной постелью и отсутствием Ани, давило на черепную коробку. На лбу проступила пульсирующая вена, брови сошлись у переносицы. Ощущение непонятной тревоги не покидало Колю, потому он, оставив розу с запиской на кровати, поспешно спустился вниз, столкнувшись в общем коридоре с Казанцевым.
Первоначально Коля не обратил внимание на присутствие Павла Петровича в доме, но потом удивился, вспомнив разговор с отцом. Брови сдвинулись к переносице. Он помнил, как отец подозревал Казанцева в подлом предательстве, и призадумался, застыв на месте, как и Павел Петрович.
— Желаешь меня о чем-то спросить? — поглядев на Николая сверху вниз, поинтересовался Казанцев. На лице сверкнула нахальная улыбка, по которой Коля понял, что произошло.
Николай машинально засунул руки в задние карманы джинсов и немного приосанился. От Казанцева веяло презрением, и Коля начал раздражаться.
— Не понимаю, как после того, что вам дал мой отец, вы цинично предали его, — отозвался Николай. — Из вас взрастили профессионала, дали высокооплачиваемую престижную работу. Стало вдруг интересно, чего же вам не хватало.
Павел Петрович лишь усмехнулся и прошелся ладонью по каштановым волосам. Он был почти на тридцать сантиметров ниже Коли, но это не мешало ему смотреть на визави с оскорбительным высокомерием. Казанцев, подобно павлину, расправил незримые перья, демонстрируя свое превосходство, и немедля выдал:
— А мне интересно, как быстро ты встал на защиту своего отца. Ты ведь должен его ненавидеть после того, что он сделал. И тут дело не только в твоей матери, но и в твоей девушке.
Когда Казанцев обмолвился об Ане, Николай нахмурился и, высунув ладони из карманов, сжал пальцы в кулаки. Костяшки побелели, желваки заиграли на лице. Стиснув зубы, он прорычал:
— Не понимаю, о чем речь. Но вам лучше бы замолчать и покинуть этот дом. Право находиться здесь больше за вами не зарезервировано.
Однако эти слова никак не повлияли на Павла Петровича. Он не злился, а только веселел с каждой секундой, будто бы то, что происходит сейчас, — цирковое представление, и они с Колей в главной роли.
— А знаешь ли ты, что твоя драгоценная девушка, с которой ты пылинки сдуваешь, находится в лапах Морозова? И причина этому — твой отец, — сказал Казанцев без доли колебания в голосе. Он уже не фильтровал речь, потому что больше не подчинялся семье Литвиновых.
— Если это шутка ради мести, то не очень-то смешно, — ответил Коля. — Это подло с вашей стороны, Павел Петрович, вымещать гнев на меня и Аню. Мы не виноваты в том, что произошло между вами и моим отцом.
— Месть — это, конечно, лекарство, но платить тебе той же монетой я не собираюсь. Я уже отомстил твоему отцу сполна, — злобно вымолвил Казанцев. — Все эти годы Александр Юрьевич держал меня на коротком поводке, как ручного пса. Он доверял мне, безусловно. Но его мания контролировать оказывала на меня давление. Я долго мирился с положением его подручного и с тем, как он перекрывал мне карьерный рост, которого я был достоин. Я думал, как отомстить. И как удачно же мне подвернулся господин Морозов! Он заплатил мне круглую сумму за то, чтобы забрать свое.
Николай с недоумением посмотрел на Павла Петровича, абсолютно не понимая, о каком «своем» идет речь. Однако перебивать не стал.
— Я слил информацию о домашнем насилии в прессу, — без стыда и особого сожаления продолжал Казанцев. — Я так долго ждал подходящего случая, и тут ты выкинул то, что не понравилось Александру Юрьевичу, и оказался запертым в погребе. Твое отсутствие на матчах и эта новость произвели фурор, — он наигранно жестикулировал, пытаясь показать, какой была шумиха в СМИ. — Это я назвал Морозову сумму, которая была заявлена твоим отцом в тендере. Спросишь, для чего? Для того, чтобы Вадим Александрович подал заявку в последний момент с пониженной стоимостью проекта.
Злость внутри разрасталась сильнее и прочными корнями цеплялась в душе. Не то чтобы Коле было жалко отца или компанию. Нет. Вовсе нет. Александр Юрьевич словил бумеранг, который летел в его сторону столько лет и пошатнул покой в выстроенной на лжи империи. Отец заслужил это, и Николай не пытался встать на его защиту. Просто с детства не любил предателей.
— Фотографии матери от анонима — это тоже ваших рук дело? — осведомился Николай, пристально рассматривая Павла Петровича.
— Моих, — четко ответил тот и отчего-то потер лоб. — Как-то ваш доктор упивался горем в одном из баров и выболтал мне секрет о гибели Веты Литвиновой. Сначала я хотел обнародовать информацию в прессе, однако счел своим долгом поставить в известность тебя. Точнее, как поставить в известность. Я хотел, чтобы ты проникся недоверием и презрением к отцу, узнав все от него, еще больше разочаровался в нем и не принимал участие в войне между ним и Морозовым.
— Проявили благородство, значит?
— Можно и так сказать, — парировал Казанцев, пожимая жилистыми плечами. — И сейчас проявляю.
Николай рвано прошелся ладонью по лицу, пытаясь скрыть то ли накатившую на него истерию, то ли что-то еще. Во взгляде Павла Петровича читалась недосказанность, потому Коля спросил:
— Насчет Ани вы лжете, да?
— Отнюдь нет. Твой папаша отправил ее на завтрак с Морозовым, зная правду.
Николай напрягся и дернул плечами.
— Какую?
— Ах, жаль, что не только твой отец, но и твоя девушка не поставили тебя в известность, — нагло расплывшись в улыбке, твердил Казанцев. — Что ж, я исправлю это упущение.
Терпение Коли иссякло. Он сознавал, что Павел Петрович играет на его чувствах, но все равно поддался порыву и прижал его к стене, мертвой хваткой вцепившись в лацканы дорогого пальто. Сквозь сжатые зубы, Николай процедил:
— Прекратите со мной играть. Знаете же, что играете с огнем.
— А ты с характером, как и твой отец, — отшутился Павел Петрович, покашливая.
— Выкладывайте правду, — бросил Литвинов. — Я жду.
— Я и не собираюсь от тебя ничего скрывать, — признался тот. — Покрывать грехи твоего отца мне больше ни к чему, — сквозь сбившееся дыхание, говорил Казанцев. Николай так сильно вцепился в него, что воздуха не хватало. Даже покраснело лицо. — Только отпусти меня.
Николай разжал пальцы и ступил назад. Еще не зная правды, он чувствовал, как его начинает трясти от того, что Аня наедине с Морозовым. Это была не ревность. Это был затаенный страх.
— Говорите, не медлите. Полагаю, каждая секунда на счету.
Павел Петрович кивнул головой.
— Верно мыслишь. Но мне придется тебя задержать ради правды.
Коля закатил глаза и рвано выдохнул.
— Морозов, как ты уже знаешь, владелец не только строительной компании, но и сети элитных казино в Нижнем Новгороде. Он построил на этом целое состояние, привлекая в казино богатеньких клиентов. Причем не только умелых, но и невезучих. В числе тех самых несчастных когда-то оказался Алексей Алексеевич Костенко.
Знакомая фамилия заставила Николая сглотнуть. Он прикусил нижнюю губу, чтобы сохранить спокойствие.
— К слову, отец твоей ненаглядной девушки — успешный бизнесмен в прошлом. Даже интересно, что его потянуло на азартные игры. Может, нервы сдали. Как знать, — Казанцев пожал плечами. — В январе этого года он зачастил в казино к Морозову, видя в нем приятеля. Выигрывал он редко. Чаще на нем висели крупные долги. Сумма задолженности была настолько велика, что…