Фотосессия выдалась довольно-таки веселой. Парни во главе с тренером были охвачены задором. Они корчили лица, дурачились со снегом, ставили друг другу рожки, громко хохотали и трепали близ стоящих игроков по волосам. В такие моменты Аня забывала, что они профессиональные хоккеисты КХЛ. Возраст в такие мгновения не имел значения. Парни, которые шли в нападение на льду, сохраняя суровое выражение лица и максимальную концентрацию, были в облике беззаботных подростков. Костенко управляла парнями в кадре и едва успевала щелкать на кнопку. Снимки творились за снимком. Один раз даже пострадала она сама, когда Федя осыпал ее снегом.
— Эй, только не трогайте фотоаппарат и меня, — скомандовала Аня. — Еще успеем заняться ребячеством!
Но было уже поздно: «Лисы» подхватили лейтмотив Любимова и стали валить друг друга в снег. Костенко даже удивилась, как можно бегать на коньках, но потом сообразила, что на лезвии стоит защита. Она пыталась ретироваться в дом, но снежный ком полетел в ее сторону. Аня попробовала увернуться, спрятав фотоаппарат под теплую жилетку, как поскользнулась и упала навзничь. Тот, кто отважился прикрыть ее от удара, тоже полетел вниз.
Распахнув веки, Костенко увидела перед собой нависшего Колю. Его руки упирались в снег, мускулы тела напряглись. Лицо обдавало жаром от плотской близости. Аня облизнула пересохшие губы и поняла, что это было фатальной ошибкой. Теперь Николай смотрел на приоткрытые уста. В глазах томилось желание поцеловать ее.
— Так странно, — спонтанно сказала она, чтобы отвлечь его от прилюдного поцелуя. Часть команды уже ушла переодеваться, а часть наблюдала за ними.
— Что именно кажется тебе странным?
— Ты родился в январе, но совсем не похож на этот студеный месяц.
Николай улыбнулся. В такой момент, когда их тела соприкасались через плотную ткань одежды, губы находились в нескольких милиметрах, а сердце издавало кульбиты, она завела поразительную беседу о месяце его рождения. Коля провел по русым волосам, наполовину спрятанным под шапкой, и поинтересовался:
— И с каким же месяцем я у тебя ассоциируюсь?
— С мартом. В эту пору все оживает и возвращается к жизни. Ты не холодный и не отчужденный, как январь. Так может показаться только в первые минуты. Ты как зацветающий подснежник, как первое дыхание.
Коля сглотнул. Такое сравнение взбудоражило внутренности и сбило дыхание. Эта девушка невероятно влияла на него. Так, как никто другой. Рядом с ней хотелось быть тем самым подснежником.
— Открыть тебе тайну? — Николай опустился на предплечье, провел большим пальцем по скуле и плавно перешел на оголенный участок шеи.
Аня, затаив дыхание, кивнула.
— Ты делаешь меня таким. Ты моя слабость. И я не стыжусь этого.
Костенко знала это, но не прочь была услышать это наяву. Слова Коли ласкали девичьи уши. Пришло осознание полного счастья, потому что парень, так нежданно-негаданно свалившийся на ее голову, признался ей в чувствах. Снова.
— Здесь очень прекрасный воздух, — улыбнулась она.
— И чем здесь пахнет?
— Здесь витает аромат любви.
Едва Николай поцеловал ее, как за спиной кто-то прокашлялся. Литвинов отпрянул, упав сначала на спину, а затем присев. Над ними возвышался Федя. Мечущий взор выражал его недовольство, которое тот даже и не пытался скрыть хотя бы сегодня. В руках он держал металлическую решетку и набор шампуров.
— Пора готовить мясо. Уже вечереет.
Коля ждал, пока Федя уйдет. Однако Любимов и не собирался оставлять их наедине. Он словно врос в снег. Осознав, что тот не отстанет, Николай поднялся и протянул Ане руку. Костенко, поправив съехавшую шапку, вложила ладонь в мужскую руку и поравнялась с его плечами.
— Я переоденусь и помогу, — сказал Литвинов и удалился.
Вскоре был распален мангал. Языки пламени метались из стороны в сторону из-за разразившегося студеного ветра. Снег уже не сыпал. Солнце зашло за горизонт, уступив место вечерним сумеркам. Небо окрасилось в малиново-оранжевое полотно, предвещая на ночь сильный мороз. Пока парни готовили мясо, Аня сделала пару снимков заката, а затем скрылась в доме, чтобы сделать овощную нарезку. Там же настраивали звуковую аппаратуру и включали светодиодные ленты «Лисы».
— Я вижу, как она счастлива с тобой, — нарушил тишину Федя. Кроме него и Коли никого рядом не было. — Поэтому наш разговор тем днем должен остаться в тайне.
— Я и не планировал ничего рассказывать. Так же, как и не думал запрещать вам общаться, — Николай перевернул решетку и помахал картонкой, чтобы распределить пар.
— Скажи только одно, и я, возможно, перестану смотреть на тебя с презрением.
Коля с интересом уставился на Федю.
— У тебя серьезные намерения насчет нее? — спросил Любимов.
— Ты к чему ведешь? — прилетел встречный вопрос.
— Я знаю, что эти три месяца были непростыми для вас. Между вами были легкое недоверие и временами проскакивал холод. Я даже подумал, что вы отдалитесь и расстанетесь. Но вижу химию между вами, — признался Федя.
— Тебе незачем бояться, что я причиню Ане боль. Мои намерения я обозначил давно. Не планирую сдавать назад, — на самом деле Коля хотел сказать, что не даст ему шанса на завоевание ее сердца, но смягчился, чтобы не распаливать конфликт. Уж слишком хорошее настроение.
Тишина. На этом диалог закончился. Пока мясо на решетке пускало естественный сок и доходило до нужной кондиции, Федя и Коля стояли порознь, даже не глядя друг другу в глаза. Наверное, Любимов пытался сдержать слово и не смотреть на Литвинова с презрением, хотя внутри вел борьбу с самим собой и ненавистью к сокоманднику. Николай же попросту сконцентрировался на вечере.
Когда на улице стемнело, в доме зажглись светодиодные ленты холодного белого цвета. Из массивных колонок раздалась музыка, сотрясающая стены. Стол был укомплектован едой и безалкогольными напитками. Посыпались поздравления, сопровождавшиеся стуком пластиковых стаканчиков. Задор, развязные танцы, мужской гогот — все это стало незаменимыми атрибутами вечеринки. Хоть Николай ни разу не был на таких мероприятиях (больше посещал официальные вечера в компании отца), все равно ему это нравилось. С шеи будто бы сняли гильотину. Он ощутил свободу.
***
К полуночи музыка утихла, а дом опустел. «Лисы» вместе с Сергеем Петровичем разъехались по домам: все-таки в 11:40 был рейс, перед которым надо было хорошенько выспаться. Проводив гостей, Аня и Коля остались одни в лесном домике. Треск дров в мини-печи на чердаке не позволял безмолвию зародиться в стенах. На подоконнике стояли красивые канделябры с ажурными узорами и маленькие металлические часы, отбивающие ритм. За окном снова пошел снег, придавая магический шарм этой ночи. Все же здесь было уютно.
— Я так и не смогла вручить тебе подарок, — забравшись с ногами на двуспальную кровать, сказала Аня. В руках у нее был презент.
Николай обернулся, упершись левой рукой в матрас, и окинул взглядом внушительных размеров подарок.
— Я не знала, что еще тебе можно подарить. Мне показалось, что у тебя уже все есть. Поэтому я хочу подарить тебе нашу Вселенную.
Аня протянула ему подарок, подмяв под себя ноги. Николай аккуратно снимал подарочную упаковку, пока не предполагая, что именно она подразумевает под их Вселенной. От предвкушения глаза загорелись. Ладони зудели. Впервые в жизни его охватило любопытство. Любознательность сменилось трепетом в груди и пылающим жаром, когда перед собой Коля увидел холст. Холст в виде их звездной карты. Темно-синее полотно разбавлял силуэт огромного полумесяца, заполненного мерцающей пылью, с тремя объемными звездами внутри серпа. Под рисунком косым шрифтом было написано его имя, а чуть ниже стояла дата. Тот самый день, когда они впервые встретились и по стечению обстоятельств Николай отвез ее в магазин техники.