— Беги за дедом, нужно доску выламывать, без помощи она не выберется оттуда, — распорядился Андрейка.
Дедушка пришел нехотя и сначала не поверил мальчикам, а увидев большую голову, сказал:
— Она как бы в ящике оказалась. Я изнутри тоже карниз забил, чтобы сено не вываливалось.
Дедушке ничего не стоило оторвать гнилую доску руками. Кукушонок выпал в крапиву. Летать он еще не мог: откормленный трясогузкой, в маленьком гнездышке он даже повернуться не мог.
— Несите его во двор, — сказал дедушка. — Похудеет — улетит. Эта птица тоже под охраной находится. Мохнатые гусеницы — ее лакомство. Эти гусеницы разные шелкопрядами зовутся, только с них ни шелку, ни толку — вред один. Они поедают листья дуба, яблони. Где нет кукушек, их специально разводят в лиственных лесах, чтобы сохранить деревья от этих мохнатых гусениц.
Кукушонку никто не мешал разгуливать по двору. Утиную пищу он не ел. Пил только одну воду. Однажды Кирик взял кукушонка в руки и хотел запихать ему в рот кусочек белого хлеба насильно, но кукушонок зашипел и больно хватил Кирика за палец. Больше его никто не трогал. В сумерках кукушонок засыпал у подворотни, ребята каждый день теряли его — так он цветом своим сливался с серыми досками. Потом кукушонка нашли на курином насесте, а позднее он пропал со двора, — по-видимому, улетел в лес.
Бобровые отметины
Лето входило в силу. Птичий гомон поутих, даже лягушки прекратили по вечерам свою трескотню.
Однажды утром дедушка сказал:
— Сегодня надо к бобрам ехать.
О бобрах старый егерь проявлял особую заботу: в заказнике их выращивали и отлавливали для переселения в другие места.
Дедушка хорошо знал, где живут его бобры, чем питаются, знал, и какую помощь надо им оказать в случае необходимости.
Ребята притащили весла в лодку. По берегам озер цвела черемуха, белые душистые кисти цветов висели и над лодкой. Когда оттолкнулись от берега, дедушка задел головой цветущую ветку, и всех осыпало, как снегом, мелкими лепестками.
Озера в заказнике соединяются многочисленными протоками. Такими протоками, словно ручьями, они соединяются и с большой рекой. В одной протоке сели на мель. Пришлось вылезать из лодки. Втроем ее без труда вытолкнули в Черное озеро. На крутых берегах этого озера ближе к воде растут тонкие осинки, повыше — старые березы, а на самом крутояре — высокие темные пихты и ели. Вся эта буйная растительность громадой, уходящей к облакам, отражается в озере и поэтому кажется еще выше.
Но вот берега озера стали положе, осинник на них гуще. Дедушка направил лодку к берегу, она ударилась о ствол большой осины, лежащей верхушкой в воде, и застряла среди ветвей. Нижний толстый конец осины выходил на берег. Он заканчивался большим огрызком. «Кто так аккуратно, как карандаш, подточил дерево?» — подивился Кирик. Андрейка проворно вбежал по стволу на берег, остановился подле отточенного конца ствола, ахнул:
— Осинищу какую бобры испортили.
— А правда, зачем им валить толстые деревья? — заинтересовался Кирик.
— За зиму у бобров отрастают большие резцы, — объяснил дедушка, — вот они и стачивают их весной о деревья. Если не будут грызть осину, такие зубы вырастут, что и рот не закроешь.
— Что же они едят, дедушка?
— Тонкие веточки, кору. А на зиму запасают мягкие коренья кувшинок да ивовые прутики. Об них зубы не сточишь. И еще бобрам вода нужна. Там, где воды мало, бобрам худо приходится: ведь она их спасает от хищников. Нырнул в воду — и ищи его. В воду бобры и деревья валят. На малых речках они целые плотины строят, чтобы река глубже была.
— Даже плотины?
— Да. И такие крепкие, что человек по ним проходит, как по мосту.
Кирик задумался.
— А я видел прошлым летом, бобер озеро переплывал, — сказал Андрейка. — Он мне с мышку показался.
— Неужели они такие маленькие? — удивился Кирик.
— Да уж не так малы, — возразил дедушка, — с нашу Жучку, а то и поболе будут.
— Только с Жучку, а осину вон какую толстую уронили. Посмотреть бы на бобров! — сказал Кирик.
— Сейчас их не увидишь: поздней ночью выходят они из своих нор.
Снова сели в лодку. Пришлось объезжать много осин, поваленных бобрами. Наконец причалили к берегу, свободному от валежника. На суше лежало белое гладкое бревно.
— Дедушка, значит, не всегда бобры валят деревья в воду?
— Просто им ветер помешал, и дерево вместо воды на берег угодило. А лось будто ждал — пришел и ободрал осину: он большой охотник до осиновой коры.