— Работу.
По крайней мере, он был прямолинеен и краток — само по себе это уже кое-что. У меня раскалывалась голова, и я напрягал извилины, пытаясь сообразить, где раздобыть себе завтрак.
— И чем же ты можешь мне быть полезен?
— Я мог бы выполнять ваши поручения. Как прошлым вечером.
— Похоже, ты решил, что я часто натыкаюсь на трупы пропавших детей. Только то, что произошло вчера, — редкий случай. Боюсь, я не смогу позволить себе содержать постоянного работника, который будет сидеть и ждать, когда такое снова случится. — Мое возражение, казалось, мало поколебало его намерения. — Чем, по-твоему, я занимаюсь?
Мальчишка лукаво улыбнулся, словно он совершил какую-то гадость и теперь был рад случаю признаться мне в этом.
— Вы держите в своих руках весь Низкий город, — ответил он.
О, каким сладким было это местечко!
— Гвардия могла бы с этим поспорить, — парировал я.
Малец фыркнул. Надо сказать, не без оснований.
— У меня была долгая ночь. Я не в духе обсуждать этот бред. Скройся с глаз моих.
— Я могу быть на посылках, передавать вести, все, что потребуется. Я знаю все улицы как свои пять пальцев, я умею драться, и никто не увидит меня, если только я этого не захочу.
— Послушай, шкет, это работа для одного. И если бы я и решил завести помощника, то первым делом нашел бы такого, у кого яйца отвисли.
Оскорбление едва ли смутило его. Он слыхал выражения и похлеще, уж это наверняка.
— Разве вчера я не справился? — ответил он.
— Вчера ты прошел шесть кварталов и не подвел меня. Я мог бы этому научить любую собаку, и мне не пришлось бы ей даже платить.
— Тогда дайте мне новое поручение.
— Я задам тебе хорошую трепку, если ты не слиняешь отсюда, — ответил я и изобразил рукой жест, словно намереваясь отвесить ему оплеуху.
Судя по реакции мальчика, угроза не произвела на него впечатления.
— Клянусь Заблудшим, ты маленькая надоедливая бестия. — Спуск по лестнице разбудил дикую боль в лодыжке, и вся эта болтовня лишь усиливала агонию пустого желудка. Я порылся в кармане и вынул оттуда серебреник. — Живо отправляйся на рынок и принеси мне два красных апельсина, миску абрикосов, моток веревки, кошель для монет и нож для подрезки деревьев. И если я не получу назад полсеребреника сдачи, значит, ты или плут, или слишком туп для того, чтобы суметь выторговать справедливую цену.
Мальчишка умчался с такой прытью, что я было засомневался, запомнил ли он все, о чем я просил. В этом подростке было что-то особенное, отчего я не рискнул бы поставить против него. Я развернулся и принялся ждать свой завтрак, но вскоре мое внимание привлекла хмурая верхушка каланчи Адольфуса.
— Хочешь что-то сказать?
— Не знал, что тебе нужен напарник.
— А чего ты хотел от меня? Чтобы я надавал ему тумаков? — Я медленно растирал двумя пальцами виски. — Есть новости?
— Через несколько часов начнутся похороны Тары у церкви Прачеты. Думаю, ты не пойдешь?
— Думаешь неправильно. Есть еще что-нибудь интересное?
— Ходят слухи о твоей встрече с Заячьей Губой, если ты спрашиваешь об этом.
— Об этом, об этом.
— Тогда я все сказал.
Именно в эту минуту мой мозг словно решил, что настало самое время вырваться из многолетнего заточения, и начал яростно, хотя и безуспешно, пробиваться наружу. Аделина издали заметила мои мучения и поставила на огонь котелок с кофе.
Меня отпаивали второй чашкой темного и сладкого напитка, когда вернулся мальчишка. Он водрузил мешок с покупками на прилавок и положил рядом сдачу.
— Осталось семь медяков, — сказал я. — Что ты забыл купить?
— Я принес все, что вы просили. — Он не то чтобы улыбался, однако линия его губ заметно приподнялась. — Я стащил нож.
— Так ты карманник? Мои поздравления. Подходящая компания. — Я вынул из мешка апельсин и начал чистить его. — У кого брал фрукты, у Сары или у Ефета-островитянина?
— У Ефета. У Сары наполовину гнилье.
Я съел одну дольку плода.
— Кто у него сегодня в помощниках, сын или дочь?
— Дочь. Сына уже несколько недель нет в городе.
— Какого цвета у нее сегодня рубашка?
— Она сегодня в серой фуфайке, — последовал ответ после непродолжительной заминки. Полуулыбка мальчишки вернулась. — Но вы бы все равно не узнали, говорю ли я правду, потому что вы еще не выходили сегодня на улицу.
— Я бы узнал, лжешь ты мне или нет. — Прикончив апельсин, я бросил кожуру на прилавок и ткнул сорванца двумя пальцами в грудь. — Я всегда все узнаю.
Он кивнул, не сводя с меня глаз.